Жить в эпоху перемен - [32]
3. «ньги, деньги и только деньг»
4. «старая»
5. «вабра»
6. «кучился и жить так боль»
7. «ости меня и ж»
8. «тала мен»
9. «лую»
10. «илая»
11. «рать и притворять»
12. «нушка»
13. «е могу»
И дедукции-то никакой не нужно было! Обрывки скорбно выстроились в единственно возможном порядке, и через три минуты, оцепенев от оскорбления, я читала свою безальтернативную реконструкцию:
«ТатьяНУШКА, мИЛАЯ, — любовно токовал отец моих детей, — нЕ МОГУ больше вРАТЬ И ПРИТВОРЯТЬся. Скоро вСЕ КОНЧИТСЯ И МЫ С ТОБой соединимся навеки. Эта СТАРАЯ шВАБРА требует от меня деНЬГИ, ДЕНЬГИ И ТОЛЬКО ДЕНЬГи. Она совсем досТАЛА МЕНЯ. Я сосКУЧИЛСЯ И ЖИТЬ ТАК БОЛЬше не могу. Дети — единственное, что меня останавливало, но чтО ДЕТИ в сравнении с нашей великой любовью! ПрОСТИ МЕНЯ И Жди. ЛУЮ».
Реконструировать «лую» я не смогла. Я честно попыталась по-человечески понять человека, а он, оказывается, в это время Татьяну лует! Вот и почитайте мужьев после этого, вот и проникайтесь христианскими добродетелями… пока вы вот так сидите и мужьев почитаете, они вам полгорода передуют!
Насилу справившись с непреодолимым желанием срочно побежать, найти и открутить беззаконные луи у нарушителя обета любви и верности, я кровожадно сожгла в раковине вещественные доказательства измены.
— Мам, — прибежал Сашка, — у тебя опять что-то горит?
— Уже сгорело, ребенок. И даже перегорело.
— Ты знаешь, — сообщил он, оседлав табуретку, — я с тобой поговорить хотел. Что ты, в самом деле, одна крутишься! У папы сейчас проблемы…
— Со своими проблемами папа, судя по всему, сам справляется, — сдержанно ответила я.
— Да зря ты на него обижаешься! С кем не бывает… Ты, — посоветовал мне мой взрослый сын, — попробуй просто понять его…
Ох, еще один заступничек! Я же еще и понимать должна! А что, может, все-таки понять, да еще и свечку им подержать попроситься?
— Ладно, мы с отцом уж как-нибудь сами… У тебя-то что стряслось?
— Я, мам, хочу академку взять. Понимаешь, мам, мне работать надо. Знаешь, мам, как-то нечестно получается…
Вот так, подумала я. Теперь еще этот идиот великовозрастный в армию загремит. Вот оно, обещанное другое…
Я осторожно осведомилась:
— Это ты смерти моей хочешь?
— Ну, мам, — заныл наследник, — ну мужик я, в самом деле, или что? Думаешь, мне приятно у тебя каждый раз деньги выклянчивать?
— И что же ты делать собираешься?
— Да тут, в одном месте… — уклончиво ответил мужик. — Я, мам, уеду на два месяца.
— Куда это ты уедешь?
— Ой, представляешь, — в блаженной улыбке расплылся он, — так подфартило! Меня в Норвегию обещают взять, на нефтяные платформы! Тысяча долларов в месяц, представляешь?
Трижды ха-ха, милая Аннушка. А сын-то у тебя — дурак…
— Сашенька, — ласково спросила я, — скажи прямо: ты генетический кретин или это я тебя в детстве мало била?
— Ничего не мало, — ностальгически посуровел Саша. — Я завтра контракт подписываю, и потом, я же не один, я же с па…
Он осекся и выпучил глаза.
— С кем — «с па»? — насторожилась я.
— С па… С парочкой ребят надежных еду, — не столько объяснил, сколько, кажется, вывернулся он. — Все, мать, я решил!
Тайны, смутные тайны бродили по моему некогда ясному дому: деньги уводили ребенка на мифические платформы в холодную Норвегию; поздняя страсть мужа к левым луям ошеломляла и обессиливала. Как так можно жить, вы понимаете? Нет? Вот и я не понимала и понимать-то уже не могла, не хотела и не собиралась, а потому свистящим шепотом продиктовала:
— Паспорт твой мне в руки — раз. Институт бросишь — повешусь и по ночам являться стану — два. Завтра с утра с Колей на дачу рамы мне привезти — три.
— Как на дачу? — ужаснулся вдруг Сашка. — Рамы… — ошарашенно протянул он, тряхнул головой и затараторил: — Ладно, мамочка, я больше не буду! Не беспокойся, я все привезу, не самой же тебе таскать. Да ты и не поднимешь, ты лучше дома отдохни.
Лопни мои глаза, не поняла я его!
Чего он испугался?
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью
Детей надо гнать, душить и давить. Тогда из них со временем может получиться нечто человекообразное.
Старшего моего, надежду и опору, после норвежского скандала как подменили. Рамы привез без напоминаний, правда, не с дачи, а с какой-то богатой свалки; после института опрометью мчался ко мне в центр, договорился как-то с мужиками, и они работали как звери, всегда опохмелившиеся, но никогда пьяные.
Работали, правда, хорошо, а про авансы даже не заикались. Иногда у меня даже возникало жутковатое ощущение: я что, за каменной стеной? Жить становилось не то чтобы не трудно, а как-то посильно, что ли…
Я непозволительно расслабилась, отоспалась и даже стала слегка походить на женщину. Ну а что делает женщина, если ей не надо таскать охапки кирпичей? Конечно, она в бешеном азарте вьет гнезда и создает уют.
…Достала я по дешевке очень миленькие столы, деревянные, под лак. Совершенно обворожительные такие столики купила. Они потрясающе смотрелись на фоне свежих голубых обоев под белоснежным потолком и отлично гармонировали с укрощенным линолеумом. Могла ли я к этаким столикам поставить темные полированные кровати? Нет уж, извините, никогда! Это противоречило моим правилам и чести. В малярийном бреду я бы этого не сделала, поэтому расшиблась в лепешку, обзвонила полстраны и на захудалой пригородной фабрике нашла невыносимой прелести деревянные кровати, легкие, прочные и с резными спинками. Когда я их привезла, все рты поразевали, честное слово, а Коля, узнав, за какой бесценок я их отхватила, вызвонил летчика Гришу. Доблестная авиация обрушила на меня все свое украинское обаяние, пытаясь разведать, где такие кроватки делают. Но я держалась насмерть: если из невинных персиков был сотворен вполне доброкачественный кайф и пару миллионов помимо варенья кореша наварили, то каких уголовных судорог они достигнут, торгуя кроватями? Гриша ходил за мной неотвязной тенью и скрежетал зубами. В конце концов он мне надоел смертельно и был приспособлен зачищать рейки наждачной шкуркой, чтобы не болтался под ногами без дела. Капитан исправно являлся на службу к девяти утра, шкурил на совесть, испускал голодные вздохи и время от времени взрыдывал: «Анна Серхевна, хде кроватками торхуют? Семья холодает…»
Издание предназначено для подготовки студентов экономических специальностей к сдаче экзаменов и зачетов. Конспект представлен в соответствии с современными стандартами.В курсе лекций представлены наиболее полные ответы.Конспект лекций поможет в подготовке и успешной сдаче экзаменов.
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.
Когда Манфред Лундберг вошел в аудиторию, ему оставалось жить не более двадцати минут. А много ли успеешь сделать, если всего двадцать минут отделяют тебя от вечности? Впрочем, это зависит от целого ряда обстоятельств. Немалую роль здесь могут сыграть темперамент и целеустремленность. Но самое главное — это знать, что тебя ожидает. Манфред Лундберг ничего не знал о том, что его ожидает. Мы тоже не знали. Поэтому эти последние двадцать минут жизни Манфреда Лундберга оказались весьма обычными и, я бы даже сказал, заурядными.
В наше время никто не бросается под поезд от любви… Но ведь у каждого свой личный поезд, правда? В наше время никого не шокирует развод… если он чужой. В наше время никого не волнует измена. А если это НАМ изменили?История современной Анны Карениной, нашей близкой знакомой, умницы и красавицы, читается на одном дыхании, волнует и заставляет подумать о своем, личном, а присущая автору ирония делает ее не только увлекательной, но и трогательно-смешной.Соня Головина – счастливица. У нее есть все, трудно даже перечислить, сколько у нее всего есть, и все на удивление замечательно: и муж, и любовник, и свекровь, и положение в обществе, и работа в Эрмитаже, и обеспеченность – она даже забывает получать зарплату.
Две жизни. Две судьбы. И одна любовь.Любовь, в которую давно уже не верит автогонщик по прозвищу Белый Волк, внешне — мужественный супермен, а на поверку — мучительно одинокий, изверившийся в жизни человек…Любовь, которая озаряет новым светом жизнь независимой и гордой Ирины, не так давно потерявшей все, что было ей дорого, погруженной в черный омут безнадежности…Две боли. Две надежды на счастье. И — одна любовь...
Семейные интриги, ревность и соперничество двух сестер, такое долгое, что становится судьбой, любовь к одному – на двоих – мужчине... Некрасивую, упрямую, бедную сестру снедает зависть к богатой, красивой, нежной, очаровательной. «Плохая девочка» станет главным редактором глянцевого журнала, «хорошая девочка» – новой русской женой, и это не мыльная опера, а полная реалий жизнь ленинградской семьи с конца 70-х годов до наших дней, история о том, как дети расплачиваются за ошибки родителей, о незабываемой любви, о самой жизни...
Казалось бы – что нужно женщине для счастья? Любящий муж, богатый дом… Но рядовой поход в гости к свекрови перевернул всю ее жизнь. Нежданно-негаданно она встретила там Его. И утонула в его глазах, и забыла обо всем. Хотя… у нее нет права его любить.