Жить в эпоху перемен - [29]
— Четыре лимона. Меньше никак нельзя.
— Да вы что! У меня не собес. Три миллиона, и сроку две недели.
— Анна Сергеевна, — вмешался важный Коля, — не надо так с людьми. Знаете, как у Туманова было?
— Не знаю, да ведь я и не золото мою в горах. Три миллиона, и точка.
Коля почему-то посмотрел на Васю, а тот спросил:
— А премиальные?
— Из тех же денег!
— Не-е, хозяйка, не договоримся. Нам семью кормить надо. Нам на «Мерседесах» не ездить. У нас дети, между прочим. Да вам не понять!
И он в замедленном режиме двинулся к выходу.
— Анна Сергеевна, — жарко зашептал Коля, — ну чего вы мужиков обижаете? Ну, пол-лимона премиальных-то накиньте! Делают — загляденье! Зато горя знать не будете, ребята свои. Вам мотаться, оборудование закупать, а я за ними присмотрю. Не поспеете ведь, на все про все сроку месяц.
Резон в этом был: и на все суки я повеситься не могла, и денег было мало, и сроки чудовищные… Не шибко мне Вася нравился, но давал шанс уложиться в деньги и даже что-то заработать.
— Ладно. Василий Федорович, — позвала я, — три миллиона и четыреста тысяч премиальных.
Вася глянул на Колю и осведомился:
— А как насчет аванса?
— А никаких авансов. Расчеты еженедельно по факту выполнения работ, — не особенно уже доверяя своей твердости, ответила я.
Коля с Васей одновременно развели руками:
— Ну, хозяйка, вы наезжаете! Да где же вы найдете, чтоб без аванса? Побегайте, поищите!
Сроки, проклятые сроки! Деньги, ненавистные деньги, которых нет, не было и не будет!
— Черт с вами, Вася, — сдалась я. — Аванс — двести, но чтобы к завтрашнему утру все здесь блестело. Чтобы все отмыто было, как морская палуба. К одиннадцати приеду.
— Не беспокойтесь, хозяюшка! Все будет чики-пуки. Сейчас за мужиками сбегаю — к вечеру тут санаторий устроим, — пообещал враз повеселевший Вася, получая деньги.
— Вы, Анна Сергеевна, не волнуйтесь. Езжайте, у вас там дела, а я присмотрю. — Коля был заботлив и чуть-чуть официален. — Они у меня каждую щелочку языком вылижут…
Наутро я привезла краску, обои и линолеум, сказочно удачно закупленные накануне.
— Эй, мужики, — радостно позвала я из-за двери, — пошли машину разгружать!
Навстречу выскочил опухший Коля.
— Ща, Ан-Сергевн, — невнятно бормотал он, суетливо застегивая курточку и воротя морду в сторону. — Ща, Ан-Сергевн, там это…
Я на мгновение зажмурилась, попросила себя: «Спокойно, Аня!» — и вошла. Посреди загаженного холла, около газет, расстеленных на полу и заваленных окусками колбасы, давлеными помидорами, огрызками хлеба, консервными банками со втиснутыми в рыбьи трупики окурками, меж пустых бутылок, вновь усеявших социально-убогий вертеп, маялись, постанывая и тяжело приходя в себя, шесть бесчувственных тел, в том числе одно женское.
«Задавлю гадов! Бутылки им в глотки задвину! Пропили деньги, сволочи!» — в бешенстве подумала я и с наслаждением ощутила приближение приступа ненормативной лексики.
— Ах вы… — начала я разгоняться.
— Не надо щас, Ан-Сергевн, — мягко и грустно остановил меня Коля, дыша сложным перегаром. — Не надо так с людьми. Аванс — дело святое.
И я сошла с рельсов, и замолотила я прямо по шпалам…
Ревела буря, гром гремел
— Заткнись, мразь пропойная! — заорала страшным басом. — Заткнись, паразит припадочный!! Ты где здесь людей увидел, гнида похмельная?! Это тебе люди?
И я протаранила ближайшее тело.
— Это тебе люди?
И я метнула в Колю недопитую бутылку «Русской». Он, правда, успел увернуться. Бесчувственные тела стали издавать нечленораздельные хрипы: «А чой-то горючее разливать?», «А какое право?..»
— Права вам? Хрен вам по всей роже, а не права! Двести тысяч пропили, паскуды, как одну копеечку! А ну, выметайтесь все к чертовой бабушке!
Помидоры с испуганным всхлипом лопались под ногами разъяренной фурии, жалобно скрипели в агонии консервные банки, из общей массы тел выделился Василий Федорович:
— Ты… это… чего выступаешь?
Коля подскочил к Васе и что-то быстро зашептал в ухо, испуганно поглядывая на меня.
— Шепчи, сволочная зараза, шепчи! — орала я, вытаскивая из кладовки мешок для мусора. — Я вам всем сейчас нашепчу!
Вася с ужасом смотрел на Колю.
— А это… Скоко время?
— Про время вспомнил, хар-ря алкогольная! — Я не глядя швыряла в мешок остатки пиршества. — Ты бы лучше вспомнил, что там машина стоит!
Боже мой! Машина! Машина, нанятая с почасовой оплатой! Стоит!! Куда разгружать? Где грузчиков искать?
Руки у меня опустились. Рулоны линолеума, ящики с краской, связки обоев… Пока я одна это перетаскаю, аренда машины сожрет все. Ничего я на этом ремонте не заработаю, кроме радикулита.
— Ну ты, хрен с горы, — крайне грубо велела я Коле, — выкини отсюда эту падаль.
И пошла объясняться с водителем. Он, как положено рабочему человеку, не клонящему голову перед проклятой капиталисткой, потребовал добавить, умножить, накинуть и завалился спать в кабину. Я с ужасом посмотрела в кузов, плотно заставленный материалами, кратко, но емко охарактеризовала жизнь свою и потянула на себя ближайший рулон линолеума.
Что-то он тянуться не хотел. Неплохо ему, видно, там лежалось, или руки у меня были коротки, или роста не хватало. Я с завистью подумала о мужиках. Вот, понимаете, интересное дело: вроде бы никчемный народец, но иногда, в смысле экстаза или что тяжелое передвинуть, — как без них? Я оглянулась на дверь. Нет, не идут. Зря я так на них наорала, все-таки хоть надежда была бы. Не смогу я это все перетаскать!
Издание предназначено для подготовки студентов экономических специальностей к сдаче экзаменов и зачетов. Конспект представлен в соответствии с современными стандартами.В курсе лекций представлены наиболее полные ответы.Конспект лекций поможет в подготовке и успешной сдаче экзаменов.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.
В наше время никто не бросается под поезд от любви… Но ведь у каждого свой личный поезд, правда? В наше время никого не шокирует развод… если он чужой. В наше время никого не волнует измена. А если это НАМ изменили?История современной Анны Карениной, нашей близкой знакомой, умницы и красавицы, читается на одном дыхании, волнует и заставляет подумать о своем, личном, а присущая автору ирония делает ее не только увлекательной, но и трогательно-смешной.Соня Головина – счастливица. У нее есть все, трудно даже перечислить, сколько у нее всего есть, и все на удивление замечательно: и муж, и любовник, и свекровь, и положение в обществе, и работа в Эрмитаже, и обеспеченность – она даже забывает получать зарплату.
Две жизни. Две судьбы. И одна любовь.Любовь, в которую давно уже не верит автогонщик по прозвищу Белый Волк, внешне — мужественный супермен, а на поверку — мучительно одинокий, изверившийся в жизни человек…Любовь, которая озаряет новым светом жизнь независимой и гордой Ирины, не так давно потерявшей все, что было ей дорого, погруженной в черный омут безнадежности…Две боли. Две надежды на счастье. И — одна любовь...
Семейные интриги, ревность и соперничество двух сестер, такое долгое, что становится судьбой, любовь к одному – на двоих – мужчине... Некрасивую, упрямую, бедную сестру снедает зависть к богатой, красивой, нежной, очаровательной. «Плохая девочка» станет главным редактором глянцевого журнала, «хорошая девочка» – новой русской женой, и это не мыльная опера, а полная реалий жизнь ленинградской семьи с конца 70-х годов до наших дней, история о том, как дети расплачиваются за ошибки родителей, о незабываемой любви, о самой жизни...
Казалось бы – что нужно женщине для счастья? Любящий муж, богатый дом… Но рядовой поход в гости к свекрови перевернул всю ее жизнь. Нежданно-негаданно она встретила там Его. И утонула в его глазах, и забыла обо всем. Хотя… у нее нет права его любить.