Жили были экспонаты - [11]

— Пока только у меня, у тебя и у Голубя.

— Так надо скорее им сказать, чтоб они были аккуратнее, а то мы тут убираемся-убираемся, а они там возьмут его да замусорят. Четверг такая штука, он всегда чистый должен быть. Пошли!

— За мной! — скомандовал Голубь, чтобы все поняли, как именно они будут идти.

Пройдя еще один зал, они увидели Кваггу. Та плела, напевая, соломенные коврики. Вокруг нее грудами валялась солома и какие-то веревки.

— А, — обрадовалась она, — как здоровье? Волк, что-то у тебя глаза красные.

— Нет, вы только посмотрите, — ахнул Голубь, — мы там из сил выбиваемся пылинки сдуваем, глаз не жалеем, а она тут его…

— Квагга, ты что с ним сделала? — страшным голосом сказал Волк и показал на солому. — Она его Засоломила.

— Кого? — спросила Квагга, озираясь.

— Вы только на нее посмотрите, — возмутился Голубь, — Засоломила Наш Четверг и еще спрашивает!

— Квагга, — сказал Дронт, — понимаешь ли, мы все живем в Одном Четверге, и чтобы Всем в Нем было Хорошо, Его нужно Держать в Порядке.

— Ах я растяпа, — огорчилась Квагга, — как же я сама не догадалась! Но одной мне этот Четверг не убрать.

— Не беспокойся. — сказал Волк. — Мы поможем, у нас уже есть опыт убирания Четвергов.

И они снова принялись за уборку, а Голубь опять стал бегать и кричать: «Давай, давай!» и «Кто так кладет?»

— Ну вот, — довольно сообщил он наконец, оглядываясь. — Теперь, после того, как Мы убрали Четверг, можно и отдохнуть.

— Ой, — вдруг охнул Дронт, — а про Черепаха-то мы забыли!

— Верно, — подхватил Волк, — чую я, он как раз сейчас его и захламляет.

— Слушай мою команду, — крикнул Голубь, — к Черепаху чистить Четверг стройным порядком шагом мар-рш!

Но поскольку у каждого было Свое Личное Представление о Стройном Порядке, к Черепаху все прибежали толпой.

Голубь, чтоб его не опередили, прохрипел (он сорвал голос, когда пытался заставить всех идти в ногу):

— Черепах…

— Ты… — продолжил за него Волк.

— … убрал… — вставила Квагга.

— … Четверг? — закончил Дронт.

И тут они поняли, что у Черепаха убирать совсем нечего, разве только самого Черепаха.

— Черепах оторвался от своих Очень Важных Мыслей и посмотрел на Дронта, Голубя, Волка и Кваггу.

— Спасибо, хорошо, — сказал он.

— Чего? — не понял Голубь.

— Я, как и всякий Добропорядочный Член Общества, вежливо ответил на Заботу Ближних и сказал: «Спасибо, хорошо».

— Разве можно ответить на вопрос: «Убирал ли ты Четверг?» словами: «Спасибо, хорошо»? — поинтересовался Голубь.

— А мне показалось, что, когда вы сюда вошли, если то, что вы сделали, можно именовать этим глаголом, вы спросили: «Как твои дела, дорогой Черепах?». Пожалуйста, не примени меня поправить, дорогой Голубь, если я в чем-то заблуждаюсь.

— Надеюсь, что твои дела хорошо, Черепах, но мы пришли тебя предостеречь от загрязнения Четверга.

— Загрязнения чего?

— Четверга.

— Вероятно, Голубь слишком много заботится о других, вот в чем причина, — сказал Черепах. — Будет лучше, если мне попробует Это объяснить Дронт. Он, конечно, уступает тебе, Голубь, в изложении мыслей, но его мысли намного прямее, поэтому и излагать их проще.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Дронт. — Мы пришли тебя попросить Оберегать Четверг.

— Смотри-ка, то же самое, — удивился Черепах. — Выходит, с Голубем все в порядке? — Он повернулся к Голубю: — Слышишь, какая радость? С тобой все в порядке. Но не примени приберечь мой совет на будущее. Всякое может случиться. — Он снова обратился к Дронту: — Так ты говоришь, надо беречь Четверг?

— Надо, — подтвердил тот.

— Ну, лично я давно это знал, — сообщил Черепах. — И если не считать того, что вы натоптали, мой Четверг может послужить Образцовым для Некоторых. Я даже разрешу вам Брать с Него Пример, только не трогайте его руками. А то кое-кто, — он посмотрел на Волка, — обязательно станет пробовать его На Зуб. Видите ли, Пробовать только На Глаз Кое-кто считает недостаточным.

— Молодец, Черепах! — заявил Голубь. — А теперь нам всем надо пойти к Лукьянычу и помочь ему убрать Его Окружающий Четверг.

Он хотел крикнуть: «За мной!», но когда он произнес: «За…», обнаружил, что за ним уже, собственно, никого нет. Тогда он просто перелетел в начало колонны и возглавил шествие.

Когда они зашли к Лукьянычу, то увидели, что тот подметает веником пол.

— Здравствуй, Лукьяныч! — крикнули все.

— Добрый вечер, — ответил он и очень обрадовался, что друзья решили его навестить.

— А мы уже убрали свой Четверг, — сказал Дронт, — и собираемся помочь тебе.

— Ну-ка расскажите, — попросил Лукьяныч и сел на диван.

Когда Все закончили рассказ, Лукьяныч рассмеялся, потрепал их по головам и сказал:

— Славные вы!

А потом они смотрели телевизор. А еще потом, когда Волк спросил, у кого какие планы, Дронт ответил:

— Не знаю, как вы, а я завтра убираю Окружающую Пятницу.

Глава седьмая, в которой в Музее появляется Стеллерова Корова, а очучеливание продолжается

В понедельник, в то время, когда спать уже слишком поздно, но вставать еще слишком рано, Дронт, обнаружил, Это. Оно стояло напротив и неприветливо.

Дронт был убежден, что Музее все делилось на две вещи, на подставки и экспонаты. Но подставка — это что-то, что под кого-то поставлено, а экспонат это кто-то, кто на что-то поставлен. Это же было ни то, ни другое. Оно могло бы сойти за подставку, но, сверху никого не было. Конечно, оно бы могло сойти и за экспонат, но для этого имело слишком много углов.