Жил-был сталкер - [6]

Он задрал голову и уставился в чужое небо. Макс спал, и только его храп нарушал абсолютную тишину. Маркиз задумался. Правда, не о Зоне. О женщинах.

 Как всякий нормальный молодой мужчина, Маркиз любил женщин, но они все равно любили его больше: он был недурен собой, очень обаятелен, очень галантен и умел слушать. Одного этого хватало. Редкой женщине не понравится мужчина, умеющий слушать. С дамами он был деликатен, к решительным действием приступал, только когда твердо знал, что ему не откажут. Честно говоря, он очень боялся услышать отказ, потому был очень осторожен. Он не был влюбчив и был честен: никогда о любви не говорил, никогда ничего никому не обещал, долгих романов на заводил, расставался легко и не обидно. Впрочем, любил и он однажды, еще мальчишкой, и помнил бы это всегда, если бы вообще имел привычку вспоминать то время. Слишком хорошо ему было тогда и слишком плохо стало потом.

Выкрутился. Теперь он нормальный авантюрист и сталкер, живущий одним днем и не думающий ни о прошлом, ни о будущем. Вот и думал он о женщинах вообще, не имея в виду Лотту. Правда, его абстрактная мечта была хрупкой пепельной блондинкой с темными глазами… Ну так мечта на то и мечта… А вообще, женщин он любил всяких, избегал только крупных и то потому, что они на его фоне казались еще крупнее. О семье и детях он не думал. Ни один сталкер, находясь в здравом уме и твердой памяти, детей не заводит. У сталкеров не бывает нормальных детей.

В храп вклинился другой звук, и Маркиз сразу насторожился. Храп мешал, и Маркиз бесцеремонно ткнул Макса ногой в бок. Храп тут же стих. Сон у сталкеров в зоне чуткий. Теперь среди тишины отчетливо раздавался звук шагов. Макс не шевелился, но крутил глазами по сторонам. Маркиз напряженно вслушивался, пытаясь определить направление: в Зоне это трудно, звуки доносятся отовсюду одновременно. Макс приподнялся и сел таким плавным движением, будто был в воде. Почти одновременно они перекатились за деревья. Маркиз встал и прижался к стволу, он был достаточно худ, чтобы спрятаться за ним. Макс, чьи плечи ни за какое дерево не поместились бы, распластался на земле, втискиваясь в невысокую бледную траву. Маркиз уже знал, что эта травка при соприкосновении с кожей действует как крапива, умноженная на кактус, а Макс и лицо в ней прятал. И правильно делал. Лицо болеть перестанет, а неизвестная опасность бог весть чем обернется.

Шаги стали громче. А ведь в Зоне царит тишина. Всегдашняя тишина. Чуть вздрагивала земля. Ой-ой.

Маркиз, наполовину превратившись в Призрака, бесшумно подтянулся и влез на нижнюю ветку, и так аккуратно, что не шелохнулся ни один листик. Он пристроился поудобнее, пригнувшись, выглянул сквозь ветки и сразу увидел того, кто шел по Зоне, не разбирая ни «ведьмина студня», ни «серебряной паутины», ни «божьих плевков»… Маркиз оцепенел. Он ждал либо своего брата-сталкера, либо, на худой конец, Сталкера, который уже перестал быть человеком, мутанта в каком угодно облике… Первое, что ему сказали, когда он пошел в Зону: «Здесь нет ничего живого. Только Сталкеры, и не дай тебе бог с ними встретиться». А это был не Сталкер. Это было… это было неизвестно что. Маркиза охватил такой страх, что он покрепче вцепился в ветку, чтоб не упасть. Внизу Макс чуть приподнял голову и снова ткнулся носом в траву.

Прямо на них шло существо колоссальных размеров. То есть не менее двух с половиной метров роста. Огромное, сложенное, как человек. Как уродливый человек. У него было две руки, две ноги, голова и мощный торс. Руки были длиннее, чем у человека. И на этом сходство с человеком кончалось.

Тело его блестело, как амальгама, местами отливая фиолетовым, бирюзовым… да всеми цветами спектра оно отливало, как дешевая бижутерия, как бензиновое пятно в луже. Грудные мышцы выдавались вперед не хуже, чем у чемпиона мира по культуризму, с учетом размеров, конечно. На руках было по четыре длиннющих пальца, многосуставчатых и заканчивающихся красными когтями минимум в десять сантиметров. Бицепсы были толще маркизовой талии. Существо нагнулось (Маркиз увидел здоровенный горб у него на спине и вполне динозаврий гребень), сорвало толстый стебель «макового дуба», повертело его в руке и выбросило. А «маковый дуб» был полутораметровым растеньицем с большими красными цветами и стеблем, прочным, как древесина дуба. Килограмм этого растеньица стоил две штуки, а чтобы отпилить кусочек, нужны были две ножовки и три часа. Существо же сорвало цветочек, как Маркиз бы сорвал василек в чистом поле, понюхало и бросило…

Ступни у него были тоже огромные, с обезьяньи длинными пальцами с мощными когтями.

Смотреть на его голову не хотелось вовсе, особенно после первого взгляда. Голова была непропорционально маленькая, абсолютно нечеловеческой формы, с выступающей далеко вперед лицевой частью, коровьими ушами, пламенеющими алыми коровьими же рогами и глазами необычного разреза, сапфировыми со светящимися алыми зрачками. Впечатление было такое, будто это чудовище раскрасил ребенок. Никаких полутонов: амальгама, сапфир и рубин.

Существо шло прямо к ним. Маркиз едва удержался от предупреждающего возгласа, когда оно ступило на участок выжженной земли. Это было что-то вроде маленькой «комариной плеши». Если на это маленькое пятнышко черно-бурого цвета ненароком наступит сталкер, отодрать его ногу никакой возможности не будет, только отрубить, что однажды и сделал Макс со своим напарником. Маркиз эту торчащую ногу видел, то есть то, что от нее за два года осталось… А существо продолжало грузно топать дальше. За ним волочился короткий крокодилий хвост, усеянный алыми шипами.