Жестокий век - [13]
– Твой нойон приказал тебе что-нибудь выведать у нас? – спросил Бэрхэ-сэчен.
Чиледу смутился под его проницательным взглядом.
– Можешь не отвечать, это и так понятно. Молод он, твой нойон… Тебе нелегко живется у меркитов. Помолчи. Ты невесел, твои глаза пусты. Ты знаешь, кто был твой дед? Это был старший брат моего отца. Но мы слышали, что он умер молодым, никого после себя не оставив.
– Да, он умер рано. Но после него остался мой отец. Недавно и отец мой умер тоже. – Чиледу вздохнул. – А мать умерла давно.
– Братья, сестры есть?
– Нет, я один. Ни братьев, ни сестер… ни жены. – Чиледу не мигая смотрел на огонь.
– Оставайся у нас. Мы найдем тебе жену, поставим юрту. Мы не так богаты, как твои хозяева – меркиты. У нас меньше коней и овец. Но охота дает нам пищу и одежду…
– Нет, – Чиледу покачал головой. – Возможно, я когда-нибудь и вернусь сюда. Но сейчас… У меня там есть неоконченные дела.
– Смотри, как лучше, – не стал настаивать Бэрхэ-сэчен. – Ты хочешь, чтобы нойон знал о нашем родстве?
– Мне все равно…
– Почему же все равно? Разве человек может быть настолько равнодушным к своей судьбе! – Бэрхэ-сэчен нахмурился. – Не спрашиваю, что у тебя там за дело, но если ты будешь таким, угаснешь, ничего не довершив.
– Я свое дело довершу, – сказал Чиледу глухо, повторил: – Довершу.
Дайдухул-Сохор, тараща любопытные глаза, резал обжаренную печень на мелкие кусочки, солил и кидал себе в рот. За все время он не проронил ни слова.
– А теперь я хочу тебя спросить о намерениях меркитов. Я понимаю, что они приехали неспроста, но что стоит за этим? Ты можешь не отвечать на мои вопросы, – сказал Бэрхэ-сэчен. – А если ответишь, я обещаю, что не использую твои слова во вред тебе. Я уже говорил, что мы не так богаты, как твои хозяева. Но мы вольные люди. За право владеть этими землями и жить так, как нам хочется, было пролито немало крови. Нам ничего не нужно от меркитов. Но что им нужно от нас?
– Тайр-Усун это скажет.
– Правильно. Но если сосед просит у меня огня, я должен знать, собирается ли он сварить ужин или поджечь мою юрту. Когда такое могучее племя, как меркиты, ищет нашей помощи, это что-нибудь да значит.
– Они враждуют с тайчиутами. Мне кажется, Бэрхэ-гуай>10, эта вражда не закончится обычными стычками, каких было много.
– Может быть, – Бэрхэ-сэчен задумался. – Мы живем далеко от ваших степей, но и до нас доходят кое-какие слухи. Что-то невообразимое происходит у вас. Племена кидаются друг на друга, как голодные собаки. Будто небо лишило людей разума. Но ведь так все время продолжаться не может.
– Я хочу, чтобы вы помогли меркитам. Я хочу, чтобы они побили тайчиутов.
– Ты не любишь тайчиутов?
– Я ненавижу их! – Чиледу сказал это не громко, но ему показалось, что он крикнул во весь голос, все внутри у него вдруг вспыхнуло, загорелось огнем.
– Ненависть не самый лучший спутник человека. И что у тебя за причина ненавидеть всех тайчиутов? Как лес состоит из высоких и низких деревьев, так и народ – из плохих и хороших людей. Тайр-Усун будет просить воинов?
Чиледу подумал, что отвечать на этот вопрос, пожалуй, не следовало бы, но ведь Тайр-Усун велел ему молчать лишь о поражении меркитов, кроме того, очень уж неловко что-нибудь скрывать от прямодушного Бэрхэ-сэчена. Сказал:
– Будут просить и воинов, и дорогие меха.
– И ты хочешь, чтобы мы все это дали?
– Я хочу, чтобы меркиты победили тайчиутов. Вот чего я хочу, Бэрхэ-гуай. – Чиледу вдруг захотелось поделиться своей болью и обидой, и он рассказал, как потерял молодую жену.
Бэрхэ-сэчен принял его сбивчивый рассказ спокойно. Проговорил задумчиво:
– Вражда племен приносит людям одни несчастья и страдания. Сейчас ты думаешь о мести, но ведь отмщение не сделает тебя счастливым.
– Оно успокоит мою душу.
– Ты ошибаешься.
– Отец, я бы на его месте тоже… – начал было молчавший до этого Дайдухул-Сохор.
Ласково, но решительно остановив сына, Бэрхэ-сэчен сказал:
– Местью ничего не исправишь. А жить прошлым – значит уподобиться лошади, скачущей вокруг столба коновязи: как ни бежит, остается на одном месте.
От спора с ним Чиледу уклонился. Если раньше мысль о мести Есугею и его роду была неопределенной, размытой, то теперь стала четкой, как свежая зарубина на сосновом стволе. Бэрхэ-сэчен, видимо, догадался, что говорить об этом Чиледу не хочет, устало усмехнулся.
– Ну, ладно… А вот воинов мы не дадим. Не в наших обычаях искать брани. Меха… В обмен на ткани, например, мы кое-что можем дать. Однако если нойон будет тебя спрашивать, говори: меха обещаны найманам.
– Зачем это? – удивился Чиледу.
– Так будет лучше и для нас, и для тебя.
Почему лучше, Чиледу так и не понял. Однако Тайр-Усуну он все сказал так, как просил Бэрхэ-сэчен. Нойон пришел в ярость.
– Как они смеют! Меха обещаны найманам – это что? Они хотят сказать, что предпочитают иметь дело с сильными, богатыми найманами, а не с битыми меркитами! – Вдруг Тайр-Усун обрушился на Чиледу: – Ты все рассказал им! Обрадовался сородичу, продал нас!
– Бэрхэ-сэчен не просто сородич, он мой кровный родственник! – вырвалось у Чиледу. – И не продавал я вас…
Войско Чингисхана подобно вулканической лаве сметало на своем пути все живое: истребляло племена и народы, превращало в пепел цветущие цивилизации. Вершитель этого жесточайшего абсурда Чингисхан — чудовище и гениальный полководец. Молниеносные степные переходы, дымы кочевий, необузданная, вольная жизнь, где неразлучны опасность и удача.
«Разрыв-трава» одно из самых значительных произведений Исая Калашникова, поставившее его в ряд известных писателей-романистов нашей страны. Своей биографией, всем своим творчеством писатель-коммунист был связан с Бурятией, с прошлым и настоящим Забайкалья. Читателю предлагается многоплановая эпопея о забайкальском крестьянстве. © Бурятское книжное издательство, 1977 г.
Войско Чингисхана подобно вулканической лаве сметало на своем пути все живое: истребляло племена и народы, превращало в пепел цветущие цивилизации. Вершитель этого жесточайшего абсурда Чингисхан — чудовище и гениальный полководец. Молниеносные степные переходы, дымы кочевий, необузданная, вольная жизнь, где неразлучны опасность и удача.
Повести народного писателя Бурятии Исая Калашникова, вошедшие в сборник, объединены темой долга, темой служения людям.В остросюжетном «Расследовании» ведется рассказ о преступлении, совершенном в одном из прибайкальских поселков. Но не детектив является здесь главным. Автор исследует психологию преступника, показывает, как замаскированная подлость, хитрость оборачиваются трагедией, стоят жизни ни в чем не повинным людям. Интересен характер следователя Зыкова, одерживающего победу в психологической схватке с преступником.Повесть «Через топи» посвящена воспитанию молодого человека, вынужденно оказавшегося оторванным от людей в тайге.
Волны революции докатились до глухого сибирского села, взломали уклад «семейщины» — поселенцев-староверов, расшатали власть пастырей духовных. Но трудно врастает в жизнь новое. Уставщики и кулаки в селе, богатые буряты-скотоводы в улусе, меньшевики, эсеры, анархисты в городе плетут нити заговора, собирают враждебные Советам силы. Назревает гроза.Захар Кравцов, один из главных героев романа, сторонится «советчиков», линия жизни у него такая: «царей с трона пусть сковыривают политики, а мужик пусть землю пашет и не оглядывается, кто власть за себя забрал.
Британские критики называли опубликованную в 2008 году «Дафну» самым ярким неоготическим романом со времен «Тринадцатой сказки». И если Диана Сеттерфилд лишь ассоциативно отсылала читателя к классике английской литературы XIX–XX веков, к произведениям сестер Бронте и Дафны Дюморье, то Жюстин Пикарди делает их своими главными героями, со всеми их навязчивыми идеями и страстями. Здесь Дафна Дюморье, покупая сомнительного происхождения рукописи у маниакального коллекционера, пишет биографию Бренуэлла Бронте — презренного и опозоренного брата прославленных Шарлотты и Эмили, а молодая выпускница Кембриджа, наша современница, собирая материал для диссертации по Дафне, начинает чувствовать себя героиней знаменитой «Ребекки».
Героя этой документальной повести Виктора Александровича Яхонтова (1881–1978) Великий Октябрь застал на посту заместителя военного министра Временного правительства России. Генерал Яхонтов не понял и не принял революции, но и не стал участвовать в борьбе «за белое дело». Он уехал за границу и в конце — концов осел в США. В результате мучительной переоценки ценностей он пришел к признанию великой правоты Октября. В. А. Яхонтов был одним из тех, кто нес американцам правду о Стране Советов. Несколько десятилетий отдал он делу улучшения американо-советских отношений на всех этапах их непростой истории.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.