Жестокий броманс - [53]

– Еще бы, вы же вломились ко мне в ванную, как я должна была реагировать?

Ваня поставил пакет с одеждой под дверь, край юбки высунулся и оказался на полу.

– Подбери, а то запачкаешь, – сказала Зина.

– Знаешь что! – взвизгнул Иван. – Я еду домой!

– Ну и пошел! Шакал… – Зина упала на кровать и разрыдалась.

Объектив Ромочки осторожно заглянул в камеру через решетку. Бесформенное тело художницы тряслось от рыданий на больничной койке. Иван, естественно, никуда не ушел, он только перебрался к кофейному автомату, чтобы не слышать оскорблений.

Вдоволь наснимав Зину, Роман оставил вторую камеру на штативе у изолятора, прокрался в соседнюю палату и запечатлел сопящих сивухой бомжей. Зина снова грохотала дверью и выкрикивала проклятья шакалам.

Рома снял облицованный старым белым кафелем больничный коридор и дремлющего за столом охранника, похожего на Гиркина.

– Выпустите меня! Шакалы! Я задыхаюсь! – орала Зина.

Гиркин очнулся и подпер подбородок кулаком, делая вид, что ему все равно.

«Хорошо, что камера нормально пишет звук», – подумал Рома.

– В этой стране можно безнаказанно похитить человека и посадить его за решетку! – кричала Зина. – Шакалы! Ненавижу вас всех! Шакалы! Шакалий оскал продажной власти! Шакалий оскал тоталитаризма! Шакалий оскал капитализма! Шакалий оскал массовой культуры! Шакалий оскал современного искусства!

Охранник постукивал ключами по столешнице.

– Я хочу в туалет, – внезапно сменила тему Зина. – Охрана, я хочу в туалет!

Гиркин поднялся с продавленного кресла, не спеша добрел до изолятора и отомкнул навесной замок. Выйдя в коридор, Зина заметила Ваню у кофейного автомата со стаканчиком в руке и Рому с камерой на штативе, про которого она совсем забыла. Пакет с вещами уехал в сторону вместе с дверью.

«Ну и нахуй вас всех, – подумала Зина. – Не буду одеваться только потому, что меня снимает голубой чмырь. Он все равно голубой».

Охранник довел ее до туалета. Зине действительно хотелось по-большому, но туалетной бумаги в кабинке не было.

– У вас даже туалетной бумаги нет, – сказала Зина охраннику. – Нихуя у вас нет, одни амбиции.

Охранник молча потащил ее обратно в изолятор. Зина вывернулась и пнула его по яйцам, за что получила в ухо. Прибежавший на крики врач вдвоем с Ваней затолкал Зину обратно в камеру и швырнул на койку. Полусогнутый охранник пытался навесить замок, пока санитарка и Ваня прижимали дверь.

– Мы разводимся, – мрачно сказала Зина. – Поищи другую дуру, которая будет тебе и кухаркой, и агентом.

– Агент из тебя херовый, – буркнул Ваня.

– Попрошу не выражаться, – просипел Гиркин и защелкнул, наконец, замок.

Все ушли. Только Рома поставил камеру поближе к решетке и уселся на скамейке неподалеку, листая фейсбук.

Велосипедист вернулся с перевязки.

– Молодой человек, можно ваш смартфон? – попросила Зина. – Хотелось бы вызвать полицию.

Диспетчерша хоть и помялась, но вызов приняла: мало ли что может случиться в дежурной больнице. «Ну вот, они скоро приедут», – радовалась Зина. Потом она вспомнила, что менты вытворяют вещи и покруче, чем медики – например, насилуют несогласных с режимом бутылками из-под шампанского и ручками швабр. Но это был единственный шанс выйти из этой камеры, ведь никто не имеет права лишать человека свободы, кроме полиции, а медики и Ваня посягнули на чужую область ответственности.

В животе у Зины страшно урчало, прямо сводило внутренности. Ромочка по-прежнему листал фейсбук, временами ухмыляясь, Ваня сидел рядом с ним и рисовал в блокноте.

«Ну и рожи у них будут, когда приедут менты! – думала Зина. – А на Ваньку я еще подам в суд за насильственное заключение в изолятор».

Минут через двадцать больничный двор озарился синими вспышками, в коридор ввалились два огромных полицейских, неся шлейф холодного воздуха и мокрый снег на ботинках.

– Ну, выкладывайте, что тут случилось.

Ванька бросился им навстречу и торопливо начал объяснять, что его жена пыталась покончить с собой в состоянии аффекта, поэтому пришлось ее изолировать, чтобы она не причинила вреда себе и другим.

– Я не пыталась покончить с собой! – взвыла Зина. – Эти шакалы скрутили меня и притащили сюда! Выпустите меня отсюда!

– Гражданка, надо – значит, надо, – сказал один из ментов. – Оформим как ложный вызов?

– Да, пожалуйста, – Ваня сунул ему паспорта. – Видите ли, я ее муж. Судите сами, в каком она состоянии. Полностью невменяема.

– Шакалы! Выпустите меня отсюда! – Зина потрясла дверь. – Шакалье МВД!

– А вот за это можно и штраф, – пробормотал мент. – Учтите, гражданка, мы при исполнении. Если вас что-то не устраивает в этом учреждении, можете переехать к нам в КПЗ.

– Штраф – до сорока тысяч рублей, – добавил второй. – В ваших же интересах признать, что вы в состоянии аффекта.

Полиция уехала.

– Выпустите меня отсюда! – Зина снова затрясла дверь. – Пустите, ебаные псы! Шакалы, бляди!

– Ну и катись! – заорал вдруг охранник. Он с перекошенным от злобы лицом помчался к изолятору, сорвал замок и выволок Зину за руку. – Задолбала, либерастка херова, кому ты здесь нужна!

Он погнал Зину к выходу, оторопевший Рома с камерой поскакал следом. Зина хотела бы одеться, но пакет с вещами стоял в другой стороне и охранник пресекал все попытки пробиться обратно. Когда охранник выволок Зину на крыльцо с пандусом, они увидели там Ваню с сигаретой.