Жестокий броманс - [16]

Если я отказываюсь танцевать, то получаю от Шабнам по башке. И если я плохо танцую, девки меня поправляют и пинают под жопу, чтобы я исправился. На самом деле у этих дур есть где репетировать. Тут недалеко бывший кинотеатр, который переделан в досуговый центр для молодежи. Им просто нравится меня доставать и делать из меня бабу. Папа один раз пришел пораньше и увидел, что они со мной творят. Но ни слова не сказал, просто ушел к себе. Он тоже неконфликтный. Мне было так стыдно, что я перед ним плясал в бабском наряде и с блестящей херней на голове! Я его не сразу заметил. Девки орали, свистели и хлопали в ладоши, а он смотрел. Я побежал к нему и долго просил прощения, хотя на самом деле я не виноват, это все они.

Папа просто сказал:

– Фарход, почему ты не дружишь с мальчиками?

И я поклялся папе, что буду дружить с мальчиками, хоть сдохну, но буду! Потом я обнял папу и разрыдался. Я знал, что это ненормально, когда парень плачет, но не мог остановиться. Папа меня гладил по голове и шептал:

– Ты не виноват, Аллах нас сотворил такими, какие мы есть.

Я сказал:

– Папа, мне это самому противно, просто мне деваться некуда! Я обязательно найду парня и буду проводить время с ним, а не с этими дурами, они у меня уже вот где!

Я еще раз обнял папу, ушел в библиотеку на углу Измайловского и Обводного и до самого закрытия читал «Мир как воля и представление». Я буду поступать на философский в Герцена, там конкурс маленький.

Шопенгауэр – молодец, навалял бабе, которая шумела и мешала ему заниматься. Я бы так не смог. Его очень трудно читать, и когда вникаешь, только себя расстраиваешь. Видишь, как человек бьется от того, что хочет нагнуть всю Вселенную, а достичь ничего не может. Единственный способ справиться с этим – подняться над всем и просто созерцать свои желания, это такой защитный механизм, по Фрейду. Но, знаете, мне очень трудно подняться над своим несчастьем и рассмотреть его интеллектуально в костюме турецкой танцовщицы, когда сестры пинают меня под зад. Зато очень легко сжать свою волю до размеров горчичного зернышка и потерять ее между половицами.

Я совсем не сверхчеловек и никакой воли к власти у меня нет, я просто мечтаю, чтобы меня оставили в покое. И тогда я понял, что они все трое неправы: и Шопенгауэр, и Ницше, и Фрейд. Они были просто очень авторитарными личностями, у которых воля преобладала над остальным. На самом деле важно только то, чтобы к тебе относились как к человеку. Чтобы кто-то хоть иногда спрашивал: «Фарход, а что нужно тебе? О чем ты сам думаешь, что ты чувствуешь?» Я же всех выслушиваю всегда – и Дениса, и Катю, и Магу, и Алишера. Мага, Алишер и Эльдар вообще понятия не имеют, чем я увлекаюсь. Они думают, я дурак, потому что не люблю рэп. Катя считает, что у меня две извилины в голове. Она со мной общается только потому, что я тусуюсь с Денисом.

На самом деле меня и Денис часто утомляет, когда называет хачом. Я хорошо себя чувствую, только когда читаю или смотрю что-то и веду диалог с автором. Например, когда я читаю Фрейда, я представляю, как лежу у него на кушетке и рассказываю, как хотел бы убежать с папой в Парагвай, подальше от сестер. А он такой: «Сынок, да у тебя комплекс Электры».

Я считаю, когда человек страдает от неудовлетворенных желаний, ему не нужно ничего добиваться или переосмыслять. Нужно просто взять его за руку и объяснить, что счастье – не в этом. В чем оно, я пока не знаю, потому что по-настоящему счастлив никогда не был. Если за руку не помогает, его надо обнять крепко-крепко, как будто ты с ним единое целое, и тогда его дурные мысли перейдут к тебе, а тот покой, который у тебя в душе, передастся ему. Если и это не помогает, то он конченый, и ему вообще ничего в этой жизни не поможет, только ранняя смерть как итог бессмысленного существования. Можно еще подрочить и сделать ему ртом, но это крайняя мера. Тогда у человека надолго воцаряется мир в душе. Примерно на сутки.

Однажды Катя меня пригласила в суши-бар, угощала и плакала, что Денис на нее не обращает внимания. Я очень долго ее жалел, потом предложил: «Давай просто пойдем в туалет, и я тебе полижу? Тебя это успокоит, правда». Она назвала меня дикарем и убежала, так что платить пришлось мне. Денег у меня не хватало, пришлось срочно вызывать Дениса. Зато я доел Катину тэмпуру из креветок с устричным соусом. Ну и все ему рассказал про то, как страдает Катя. У Дениса очень трудный характер. Катя ему успела позвонить и наврать, что я предлагал ей секс. Но давать чурке – это ниже ее достоинства. А Денису надо перестать дружить с таким говном, как я.

Мы еле расплатились с официантом, и последние 50 р. я еще дал на чай. Выходим. Денис начинает на меня гнать, что я неблагодарная тварь и приставал к его девушке. К его девушке, понимаете?! Вы бы видели, как он обращается с этой девушкой! А как он обращается со мной! Начал обзывать меня хачом и руки распускать. Хорошо, рядом проходили Мага и Назим, они ему наваляли и порвали штаны. Так что я потом стебался и называл его дырявым, а у него не было денег на новые. Я ему мог бесплатно принести со склада, папе их девать некуда, плохо берут. Денис мог просто извиниться. Я же к ней не приставал, понимаете? Это из-за него же! Я знаю, что если кончить, сразу настроение поднимается. Мне вообще девушки не нравятся, я Кате хотел помочь как друг, от чистого сердца.