Жестко и быстро - [61]

Пфальцграф немного смутился таким поворотом разговора.

— Видите ли, против вас было очень много серьезных доказательств. Посмотрите на эту печальную ситуацию с точки зрения императора, он ведь не всевышний, откуда ему было знать, что вы невиновны?

— Нет, это вы посмотрите с моей. Вот я сижу в одиночной камере, не имея за собой никакой вины, а передо мною — крайне неприятные перспективы. Провести жизнь в тюрьме или сдохнуть в пустыне, пытаясь доказать, что невиновен. Вы правда думаете, что в тот момент меня волновало, откуда император узнает о моей невиновности?!! Да ни на грош. Моя родина, возглавляемая императором, швырнула меня вначале в тюрьму, а потом в пустыню, и мне даже воды не дали ни капли, видите ли, слишком тяжкое преступление и слишком веские доказательства. Потому завязывайте, ваша светлость, с дешевой пропагандой, я не собираюсь жертвовать родине или императору остатки своего детства, я им вообще ничего не должен. А когда стану взрослым и Дом Сабуровых отпустит меня в свободное плавание — ну, тогда и поглядим. Может статься, мне все же понадобится титул, но быть младшим сыном чужого Дома уже немного надоело. И тогда, если ваше желание повысить боевые возможности пустотников не исчезнет, у нас будет тема для разговора по существу, а пока ее нет. И, к слову, несовершеннолетних детей на службу призывать — самое постыдное дело да к тому же противозаконное.

Я говорил это с определенным умыслом. Если Гронгенберг захочет форсировать события — вот ему и подсказка, как именно он может это сделать. Надавить на деда, чтобы тот дал вольную досрочно, а затем каким-то образом приписать мне несколько лет. Тогда у пфальцграфа открываются широкие возможности манипулировать мною, вплоть до призыва в армию, но и у меня появляется возможность, став взрослым, продать акции и свалить из Аквилонии, да подальше. И все, свобода, я снова буду сам себе хозяин.

Правда, и тут не все просто, потому что Рита-то останется здесь. Я должен вначале как-то определиться с ней. У нее отец и перспективы тут, в Аквилонии, но если она мне послана свыше, то уедет вместе со мной все равно. Другой вопрос, что я должен обеспечить ей приличную жизнь, где бы мы ни оказались, поэтому надо иметь какие-никакие, а план и возможности.

В теории я могу и в Аквилонии остаться, если мне удастся полюбовно договориться с Гронгенбергом и его хозяином. Рано или поздно вскроется тот факт, что карате ни разу не магия, а его применение на поле боя не имеет практического смысла, там для такого случая предусмотрено холодное оружие с антимагическими свойствами. То есть применить-то можно, и даже намного эффективнее рунной сабли, но случаи рукопашных схваток — хоть с солдатами противника, хоть с магами — слишком редки, чтобы обучать бойцов многие годы.

Зато останутся те же сферы применения, что и в прошлом мире. Полиция и спорт. Более того, многие единички-пустотники захотят повысить свои возможности, среди них будут и сотрудники специальных служб, но, если кто-то придет в частном порядке, пусть и по указанию начальства, — это уже их дело, мои принципы не обязывают меня выискивать среди учеников военных.

Однако все произошло совсем не так, как я планировал. У деда опосля был отдельный разговор с пфальцграфом, а по дороге обратно он мне сказал:

— Предупреждал же я тебя, Реджи, предупреждал… Отменяется твоя вольница. Гронгенберг велел ни при каких обстоятельствах из Дома тебя не исключать. Тебя-то я хорошо понимаю, но сам, как ты догадываешься, императору поперек воли не пойду… если не считать, что я не должен был тебе этого говорить.

Все понятно, простой путь нам только снится. Но мне не привыкать, я всю предыдущую жизнь ходил трудными дорожками.

— Понимаю, — беззаботно кивнул в ответ, — и спасибо за откровенность, дедушка.

* * *

Действовать я начал на следующий же день, в понедельник. Позвонил в приемную своего бывшего Дома, но секретарь ответил мне, что дядя Вольфар не может принять звонок. Ни сейчас, ни завтра, ни, скорее всего, в обозримом будущем, и я его хорошо понимал. Потерять единственного сына — тут кто угодно сляжет.

— В таком случае, кто сейчас ведет дела Дома?

— Его супруга, леди Маргарет Рэмм.

— Соедините с ней, пожалуйста.

Пришлось обождать немного, затем тетя Маргарет вышла на связь. Я выразил ей соболезнования по поводу смерти Томаса, подозревая, что она огорчена так же, как и я, то есть радуется. Ведь теперь главой Дома станет Мина, ее родная дочь, а не сын мужа от первого брака. Как я и думал, в голосе тети особой печали не было.

Я изложил ей суть проблемы: мне нужна часть денег, но не через пять лет, а сейчас. Однако внезапно натолкнулся на откровенное нежелание помочь или простое недоверие: тетя, если верить ей на слово, с радостью бы помогла, но вот беда-то какая, я несовершеннолетний и подписать соглашение у нотариуса не смогу, а просто так дать мне денег, никак это не оформив, — увы.

— Ладно, тетя, вы очень упростили мне жизнь, — сказал я. — Я-то акции деду не отдал, чтобы он дяде Вольфару палку в колеса не вставил, а вы… Вы проявили неплохую деловую хватку — поговорим по-деловому, значит. Если вы не дадите мне денег, завтра потеряете предприятие, потому что я отдам акции под контроль деда и «Универсальное производство Рэммов» будет заказывать руны где-то в другом месте.