Жертвы и палачи. По материалам процессов 1919–1953 годов - [23]

Итак, первопричина недоверия к Миронову — это вообще его популярность, отсюда исходят и прочие сугубые недоразумения.

Деятельность политработников корпуса: Красноармейцы в этом т. н. корпусе не только не воспитываются политически, но развращаются даже и те, которые раньше, до поступления в этот корпус, вполне искренне сочувствовали РК партии, приходят в недоумение, даже лица партийные. Громадной причиной этому служит персональный состав ответственных политработников корпуса, которые вместо того, чтобы направить все свое влияние и способности, дабы овладеть вниманием и симпатией массы, требующей неотложного политического вразумления и воспитания, — всю свою изворотливость ума направляют на то, чтобы на общих красноармейских собраниях, выступая лицом к лицу с тов. Мироновым, в глазах массы дискредитировать тов. Миронова не только как самоотверженного борца за Советскую власть, но даже некоторые высказывают сомнения в его военном таланте (Болдырев). Полемизирование тов. политработников с тов. Мироновым заканчивалось пикированием и просто злостной ру-гатней на глазах у всей массы, которая стояла раскрыв в удивлении рот, сильно недоумевая из-за чего идет спор и за что обвиняют Миронова, который на том. же митинге призывает всех бороться за Социальную революцию, за Советскую власть, против Деникина и некоторых мерзавцев и шарлатанов, называющих себя коммунистами, предлагая всем быть лучше беспартийными, как он, Миронов, чем находиться рядом с мерзавцами из коммунистов.

В результате: вся масса мобилизованных казаков вооружилась недоверием и враждебностью к политработникам корпуса и особенно благодаря тому, что в числе политработников находятся некоторые лица, работавшие ранее в Хоперском и Усть-Медведицком округах Донской области, которые своими бестактными и с революционной точки зрения преступными действиями вооружили против себя население, дискредитируя таким образом коммунизм, т. к. сами являлись членами Коммунистической партии.

Если принять во внимание, что те политработники, как например тов. Рогачев (заведующий политотделом дивизии), известны многим казакам своими поступками, возбуждают в массе презрение, раздражение и ненависть, то картина будет ясна: что при таком составе политработников масса всегда останется контрреволюционной, легко поддающейся всякой злостной провокации и способной при неосторожном действии политработников к вооруженному восстанию.

Сильное недовольство красноармейцев-казаков направлено против Рогачева, Болдырева, Павлова и еще двух товарищей, которые арестованы Мироновым за угрозы, направленные по адресу: «разбить скворешницу» — международный вагон, где помещается Миронов — Лисицына и Букатина.

С другой стороны, между тов. Мироновым и политработниками несколько обострились отношения, вследствие взаимного недоверия и предубеждения друг к другу, что в дальнейшем совместная работа по формированию корпуса является немыслимой. Тов. Ларин — член реввоенсовета корпуса — заявляет, что быть в корпусе вместе с Мироновым он не в состоянии больше, т. к. взаимное недружелюбие пустило глубокие корни.

На партийном собрании политотдела дивизии 15 августа с.г. тов. Лариным была предложена резолюция, принятая большинством голосов при поименном голосовании одних только коммунистов, говорящая за то, что реввоенсовет корпуса должен быть обновлен другими лицами, которые бы сумели урегулировать взаимоотношения между командным составом и политработниками корпуса, и поставить дело политического воспитания красноармейцев на должную высоту. Членами реввоенсовета корпуса являются т.т. Скалов и Ларин при командире корпуса т. Миронове.

Заключение. Коврпус не сформирован и еще формируется. Красноармейцы вооружены против политработников; политработники вооружены против т. Миронова. Миронов негодует на то, что ему, истинному борцу за Социальную Революцию, потерявшему здоровье на фронте, не только не доверяют, но даже стараются вырыть ему могилу, посылая на него неосновательные, по его мнению, доносы и вследствие чего вид т. Миронова производит впечатление затравленного и отчаявшегося человека. В последнее время т. Миронов, боясь ареста или покушения, держит около непосредственную охрану. Политработники боятся Миронова. Красноармейцы в возбужденном состоянии и каждую минуту готовы к вооруженному выступлению в защиту Миронова от «покушения на него политработников». Миронов, по моему мнению, не похож на Григорьева и далек от авантюры, но григорьевщина подготовляется искусственно, хотя может быть и не злоумышленно и не малую роль играют в этом политработники. Миронов может быть спровоцирован и вынужден на отчаянный жест. Я довожу это до сведения казачьего отдела ВЦИК и предлагаю принять немедленно меры. Если казачий отдел по-прежнему находит необходимым формирование Особого Донского корпуса, то в первую очередь необходимо заменить политработников и для постоянной связи и контроля над Мироновым выслать в качестве комиссара к Миронову одного или двух членов казачьего отдела ВЦИК. К сему — член казачьего отдела ВЦИК Кузюбердин.»

Даже со скидкой на обыкновенную казачью солидарность автора с земляком письмо подкупает искренностью, верой в то, что новая власть должна понимать человека и беречь его ради торжества идеи. Не шибко грамотный, судя по стилю написанного, Кузюбердин лучше многих партийных глашатаев понимал, как важно было в тот момент укрепить авторитет такого человека, как Миронов. В той обстановке он был действительно единственным, кого мог послушать Дон, бунтующий против всех и вся.