Жертвуя малым - [130]

Соль, словно сопротивляясь, мотнул головой.

— Щенков не было, Кора, — проговорил он глухо. — Роботы не способны давать потомство.

Я открыла рот, а он поднял на меня глаза и криво усмехнулся.

— Боги, или, как называют их здесь, — аристократы — тоже.

— Эт-того не м-может б-быть, — проблеяла я. В голове закрутился вихрь.

Соль вскинул руку ладонью вперед, твердо глядя мне в глаза.

— Об этом — позже. Ты обещала выслушать, да? Так вот теперь сиди и слушай.

Смятенная, я кивнула. Соль, не сводя с меня взгляда, быстро, жестко заговорил.

«Щенков не было, да и не могло быть, и он об этом знал. Он сказал Волчице тем же вечером, едва они остались наедине, но она лишь улыбнулась. «Будут щенки, — сказала она. — Через год, весной, если ты захочешь». Он ухватился за эту отсрочку. За год, надеялся он, она найдет себе достойную пару.

Этот год был самым счастливым среди всех, что у него были. Благодаря ее любви, благодаря стае, вопреки всему остальному. Он мог бы уйти на поиски раньше и не тянуть время, возможно, так было бы лучше для всех. Но он не мог решиться. Он нашел свое предназначение, нашел смысл и решение всех парадоксов. Такое простое решение — жить среди тех, кто дорог. Помогать им. Нежиться в лучах светлой любви. Ему было хорошо — с волками, с Акмэ, и он попросту не находил в себе сил, чтобы оставить их. И говорил себе, что должен подыскать Волчице пару.

Они ходили в туман втроем, выставили дозорных, чтобы те следили за несытыми. Он и она плясали, играли, резвились, вели долгие ночные разговоры в шалаше. Просто жили, как живут обычные люди. А любовь Волчицы к нему, такая огромная, что ее вдоволь хватало на них двоих, с каждым новым сезоном расширяла завесу.

Но в начале весны, когда к Акмэ снова пришли женихи, она опять отказала им. «Нет, — сказал ей Соль на это, — так неправильно. Тебе надо…» «Я не смогу с другими, — словно извиняясь, сказала она. — Я знаю, я убегу».

Они были вдвоем, стояли на крутом скалистом берегу, глядя вниз на темные, дышащие морозным туманом речные волны.

«Ты не хочешь меня?» — тихо спросила она и взяла его за руку. Ладони у нее были холодные, на щеках цвел бледный румянец.

Он смотрел на нее, не зная, что ответить. Ее простые слова, прямой взгляд, непривычно робкая улыбка — все это сбивало с толку, выводило за грань рационального. Год назад она сказала, что щенки будут. Он принял ее слова, не сразу, с удивившим его самого отторжением, но все же принял. Надеясь, что она поймет: щенки будут не от него. Но она решила иначе.

«Разве боги могут?..» — неловко спросил он.

Она повела плечом.

«Боги могут все, если захотят. Ты — не хочешь?»

Что он мог ответить ей? Технически, он полагал, ничего сложного нет. Но он был робот. Неспособный к репродукции искусственный организм. Пусть тело его принадлежало неизвестно кому, возможно, одному из тех существ, кого волки величали богами, но разум, установки… Впрочем, разум к процессу репродукции отношения не имел.

«А ты?» — спросил он, невольно отводя взгляд.

Она прильнула к нему, привстала на цыпочки, потянулась к губам.

«Любимый».

Он обнял ее, она была горячей, бархатистой, упругой. Ее мягкие губы были атласные, как крылья бабочки. Он вдруг представил себе ее детенышей: голубоглазых, беленьких, пушистых и крошечных. Сердце забилось: а вдруг?..

Целуя, он подхватил ее, она обвила его, руками, ногами. Стылый зимний день вращался вокруг них, как карусель. А потом грянул ослепительной зарницей, заставив дряблый ноздреватый снег прослезиться ручьями.

…На следующий день они узнали от охотников, что туманная завеса придвинулась к приграничным шатрам несытых вплотную, отвоевав у мертвых земель всю нейтральную полосу. «Чудеса», — сказал на это Молчун на вечернем совете вождей, а Волчица звонко рассмеялась в ответ.

И только Соль был не весел. Он уповал на другое чудо, которого не случилось: свет новой жизни не зажегся в Акмэ. Высокотехнологичный слуга, поддельный бог, Соль не смог дать любящей его женщине и ее стае того, что более всего было им необходимо.

А вскоре несытые, потревоженные неожиданным приближением тумана, опасно зашевелились в своем змеином гнезде.

С наступлением лета они подожгли леса на границе с завесой и душный дым поплыл над речными волнами. Волки из стаи Молчуна, чьи охотничьи угодья ближе всего подходили к владениям лишенных тени, выбирались на разведку и возвращались, принося зловещие новости. Молох собирал армию, строил катапульты, сгонял на туманные рубежи человечий скот. Дважды они, не умершие первой смертью люди, пытались прорваться, и столько же раз туман отступал перед их натиском. Он словно бы избегал взаимодействия с теми, кто был еще жив. «Додумались, окаянные, — сетовал старик-шаман, исследуя вместе с Акмэ и Солем продавленные внутрь участки завесы. — Теперь, если эти налягут всерьез, могут и прорвать». «И что же тогда?» — тревожно спрашивал Соль. «Пока цело ядро, — пожимал дед Акмэ плечами, — надежда есть».

Ядро — приречные скалы и отмели, становище волчицыной стаи. Центр ядра — Мудрая Матерь, последняя этого имени. Если с ней что-то случится, волков будет уже не спасти. Если с ней что-то случится, Соль потеряет свой центр, его мироздание рухнет.