Жертва - [6]

– Беда какая, – выплюнула Милина с ненавистью, – давно пора тебя с родительской шеи спроваживать!

– Да что ж я вам всем сделала? – прошептала Аэлиша, но кухарка не удостоила ее ответом.

Обойдя кругом, как нечто заразное, Милина пошла ставить на полочку поднос с чашкой и миской. Не долго думая, Аэлиша рванулась к выходу. Сбежит! Сейчас вот! Но судьба в который раз решила подшутить над ней. Побег закончился ровно в двух шагах от лестницы на чердак. Чья-то рука перехватила девушку за шиворот и дернула обратно.

– Куда же ты собралась милая? – зашипел в ухо Вириш. – Сбежать задумала, а?

Одной рукой он крепко зажал ей рот, а второй пребольно сжал грудь. Аэлиша затряслась от отвращения.

– Зря ты заперла дверь, сестричка, – хриплое дыхание парня и его пошлые прикосновения заставляли ежиться и протестующе мычать. – Возможно, я был бы добр к тебе первый раз, но теперь… Хочешь отличную новость? Мать с отцом должна через пару дней съездить в город. Не в этой же… – его пальцы оттянули ворот платья, грозясь выставить на показ то, что приличной девушке прятать надо, – …не в этой же тряпке тебя Мирроку отдавать. А я уж как-нибудь пропущу поездочку. Повеселимся-я-я…

Обслюнявив напоследок шею, Вириш поволок Аэлишу обратно. Кухарка, появившаяся в дверях, почтительно склонила голову, пропуская молодого господина. Церемониться Вириш не стал, пихнул сестру внутрь, одарил сальным взглядом и с размаху захлопнул дверь. Торопливые шаги затихли, и чердак вновь погрузился в тишину. А девушка так и стояла, тупо глядя прямо перед собой. И если вчера она хоть и была в отчаянии, но все же робко надеялась на чудо, то теперь в душе царили безнадежность и липкий страх – бежать некуда. И Вириш… Он ведь добьется своего, найдет способ остаться и тогда… Во рту стало горько, и Аэлиша торопливо подбежала к кружке. Сделала пару жадных глотков, а оставшейся водой смочила кусок подола от старого платья и долго долго терла шею и лицо. Кожа уже горела, но она все равно чувствовала на себе его противные губы, а в ушах не смолкал дрожащий от злости и предвкушения голос.

Оставшийся день Аэлиша помнила урывками. Похоже, она все-таки уснула. Сразу после того, как опять завалила хламом дверь. Очнулась от жары. Телу было плевать на душевные терзания. Оно хотело облегчиться, а еще утолить голод и жажду. Но похлебка, что была в миске, своим запахом доверия не внушала, а воду Аэлиша потратила еще утром. Хорошо хоть ночной горшок как стоял в углу так стоять и остался. До вечера она лежала на тюфяке в состоянии болезненной полудремы. Вечером Милинка опять притащилась с подносом. Бранилась на чем свет стоит, что немощной женщине приходится ухаживать за молодой кобылой. Стиснув зубы, Аэлиша молчала. Этой шакалихе станется ей в воду плюнуть со злости.

Минула душная ночь, а за ней еще один знойный, безрадостный день. Кожа уже чесалась от грязи и пота, но о мытье нельзя было и мечтать. А жара и не думала спадать. На третью ночь Аэлиша слонялась по чердаку, выискивая места прохладнее. Днем и вовсе не смела шевелиться, тихо вдыхая раскаленный воздух и отчаянно мечтая оказаться где-нибудь, где много воды и совсем нет ни ее семейки, ни уже опостылевшего Миррока. Время от времени девушка касалась теплой стали спрятанных под подушку ножниц. Если Вириш, и правда, удумает притащить сюда свою тушу, то его ждет не самый ласковый прием.

Однако этим же вечером произошло то, чего Аэлиша не могла представить себе и в самых изощренных фантазиях.

После вечерней трапезы она принялась снова заваливать дверь. Но не успела приладить на место последнюю корзину, как с улицы донесся неясный гул. Поначалу решила, что это в ушах шумит от жажды и жары, но нет, гул приближался и скоро девушка уловила многоголосое бормотание. Их пес-охранник вяло брехнул несколько раз, подтверждая присутствие гостей у ворот. Позабыв о слабости, Аэлиша подскочила на ноги и поспешила к слуховому оконцу. Беда только, что оно было совсем небольшим и выходило не на дорогу, а во внутренний дворик. Аэлиша привстала на цыпочки и усердно вслушивалась в нестройный гам множества голосов. Кажется, они о чем-то спорили и спорили, надо сказать, долго и очень упорно. Она уже устала стоять, как вдруг все стихло. Пока Аэлиша решала, что же это могло быть, внизу послышался гневный голос отца, ему вторила истерично повизгивающая мать. А еще через минуту засов на двери отскочил в сторону. Кто-то попытался войти, но, встретив преграду, разразился бранью. Отец.

– Открывай! Живо!

Помявшись, Аэлиша неуверенно стала разгребать хлам в стороны. Возникший на пороге мужчина был зол, словно песчаный демон. И рожей такой же красный. Его тонкие губы кривились, словно он сдерживал в себе ругательства, а на лбу крупными бисеринами блестел пот. Однако в блекло-водянистых глазах отца притаился страх. Это было так странно, что Аэлиша растерялась и совершенно пропустила тот момент, когда Томас очутился подле нее. Девушка пикнуть не успела, как ее волосы оказались в крепкой хватке мясистых пальцев.

– Пойдешь со мной, – зло зашипел он. – Но если посмеешь хоть вздохнуть лишний раз без моего разрешения – пожалеешь, что вообще на свет появилась!