Жернова истории 4 - [60]

– Никакого самотёка! – с нажимом отвечаю Лазарю Моисеевичу. – Никто не предлагает отказать от агитации и пропаганды, просветительской и разъяснительной работы, чтобы убедить крестьянина в пользе коллективных форм хозяйства. Но нам нужно убеждение, а н принуждение. Ведь именно те, кто загоняет крестьян в коллективы административным нажимом, получают потом «самотёк» обратно из колхозов.

– Аналогичным образом обстоит дело и в области капитального строительства, – продолжаю свое выступление. – Речь идёт не том, чтобы сворачивать фронт капитального строительства. Но всякое расширение титульного списка строек не может производиться без точного учёта источников, из которых будут выделены дополнительные ассигнования, без расчёта обеспечения рабочей силой, инженерными кадрами, проектной документацией, строительными материалами и техникой, поставками оборудования. С анархизмом и партизанщиной тут надо покончить самым решительным образом – очень уж дорого они нам обходятся.

– Вот ещё один трудностей испугался! – выкрикивает Станислав Косиор.

– Трудностей боятся те, кто при их виде прячут голову в песок, подобно страусам, лишь бы не замечать так пугающих их проблем! – не остаюсь в долгу. Собственно, на этой ноте мое выступление и завершено.

Дальнейшие выступления показали, что мой призыв к конструктивному обсуждению проблем вместо обмена взаимными обвинениями, так и остался втуне. Перепалка продолжалась, и в ней, наряду с выпадами в адрес лидеров «правых», время от времени прилетало и мне. Кто-то из выступавших, кажется, Яковлев, даже предположил, будто я намереваюсь основать некую «буферную группу», как в свое время Бухарин в дискуссии перед Х съездом РКП(б). Страсти накалялись, прозвучало требование исключить «правых» из ЦК. В ответ Бухарин, Рыков и Томский подали коллективное заявление об отставке с занимаемых ими постов. Это заявление немедленно расценивают как дезертирство и как нежелание выполнять партийную волю и бороться за торжество генеральной линии партии…

Однако видно было, что члены ЦК ожидают выступление признанного лидера партийного большинства, Председателя Совнаркома СССР И.В.Сталина. Что же он скажет?

Я внимательно фиксирую, как Сталин повторяет и усиливает все уже высказанные критические выпады в адрес правых. Но продолжение его речи оказалось довольно неожиданным для большинства присутствующих:

– Некоторые товарищи, в пылу полемики, предлагали исключить Бухарина и его сторонников из ЦК. Эти товарищи, вероятно, плохо помнят седьмой параграф резолюции Х съезда «О единстве партии». Мы можем исключить членов ЦК из Центрального Комитета только в случае обнаружения явной фракционной деятельности, при условии созыва Пленума ЦК с участием всех членов Центральной Контрольной комиссии, и наличия большинства в две трети голосов за такое решение, – Иосиф Виссарионович сделал паузу и внимательно оглядел присутствующих.

– Но выдвигал ли тут хотя бы один из вступавших обвинение во фракционности? Нет, не выдвигал, и факты такие нам не известны. Мы видим определенный уклон от генеральной линии, определенное оппозиционное течение, но в попытке сформировать какую-то особую фракцию наши уклоняющиеся товарищи пока замечены не были. Да и совместного Пленума ЦК и ЦКК в наличии не имеется. Тут из членов ЦКК присутствует только товарищ Куйбышев. Это, однако не значит, что мы должны спокойно сносить такие выходки, как заявление «правых» об отставке. ЦК такого никак ни принять, ни одобрить не может. Члены партии, тем более члены ЦК и Политбюро, связаны партийной дисциплиной, и обязаны работать на тех постах, куда их выдвинула партия. А если они пытаются уклониться от партийных поручений, то впору ставить вопрос об их строгой ответственности! – это заявление было встречено одобрительным гулом.

– Теперь несколько слов о корнях правого уклона, – Сталин, не торопясь, налил из графина с узким горлом в граненый стакан воды примерно наполовину, и медленно, мелкими глотками, выпил. – Товарищи верно заостряли внимание на колебаниях перед лицом трудностей социалистического строительства, на переоценке опасности мелкобуржуазной стихии, что выражается в стремлении к уступкам этой стихии. Разумеется, сторонники правого уклона вовсе не являются идеологами кулачества, как в пылу полемики кто-то пытался их обвинить. Но страх перед кулаком и стремление как-нибудь его задобрить, как-нибудь помирить кулака с социализмом у них налицо. Однако этим корни правого уклона не исчерпываются, – председатель СНК СССР снова сделал паузу и внимательно оглядел аудиторию.

– Почему идеи правого уклона получили довольно-таки широкое распространение среди наших хозяйственников, в том числе среди боевых, проверенных товарищей, которых скорее можно было заподозрить в левачестве, нежели в том, что они окажутся справа? Потому, что этим товарищам приходится работать в условиях, когда наши хозорганы заполнены в значительной мере старыми специалистами, взгляды которых сформированы при прежнем строе. Разумеется, эти взгляды сильно отличаются от большевистских, и симпатий к социализму эти граждане не питают. Эта среда неизбежно так или иначе влияет на наших товарищей-коммунистов, заражая их своим скептицизмом насчет перспектив социалистического строительства, – подобное заявление не осталось без одобрительных кивков и перешептываний членов ЦК. Но на лицах Рудзутака, Орджоникидзе и некоторых других проступило неудовольствие.