Жернова истории 4 - [21]

Дальнейшие дебаты стали вращаться вокруг определения объема государственного заказа на производство танков. Поскольку в этой реальности руководству не докладывали панические сообщения о том, что поляки вот-вот начнут строить «Виккерсы» и «Кристи» сотнями (все-таки аналитический отдел ОГПУ довольно жёстко требовал перепроверять всякие сенсации, которые не имели параллельных подтверждений), то и решение было принято иное, нежели известное мне по прошлому. «Виккерс Мк.Е» не стали копировать один к одному, а решили выпускать «гибрид», взяв за основу корпус и башню от Т-19, а ходовую часть, трансмиссию и двигатель от английского танка (обеспечив более удобный доступ для обслуживания двигателя, и добавив ограничитель оборотов, чтобы избежать срыв клапанов). А вот вокруг количества танков разгорелись весьма жаркие баталии.

Тухачевский настаивал на том, что нам необходимо установить на 1931 год программу выпуска в четыре тысячи легких танков, шесть тысяч танкеток и три тысячи маневренных танков. Представители руководства Орудийно-арсенального треста и завода «Большевик» при мой полной поддержке стали на дыбы.

– У нас ещё нет даже проектов, не говоря уже о рабочих чертежах, ни одного из этих танков! Ни один из них не построен хотя бы в опытных образцах, и не принят на вооружение. А даже если бы всё это было, нет металла, нет станков, нет производственных площадей, нет квалифицированных рабочих, чтобы выпекать танки в таком количестве! – наперебой доказывали они. – Тринадцать тысяч в год? Да это просто нереально!

Другие представители высшего командного состава РККА оказались несколько скромнее в запросах: они желали получить от двух до трех тысяч легких танков, три-четыре тысячи танкеток и тысячу-полторы маневренных танков.

Пришлось возвращать их с небес на землю:

– Товарищи! Да поймите же! – увещевал я разохотившихся до танков командиров. – В 1931 году в лучшем случае будут закончены проектные работы, изготовлены опытные образцы и проведены государственные испытания и принято решение о принятии танков на вооружение. Самое большее, на что можно рассчитывать – на выпуск небольших партий для войсковых испытаний. Но даже и на 1932 год нельзя закладывать столь обширную программу. Можно согласиться на выпуск в общей сложности тысячи танков и танковых шасси легких танков, пятисот – маневренных танков, а насчет танкеток меня вообще гложут серьезные сомнения.

– Почему – «танковых шасси»? – выудил из потока моих слов Уншлихт зацепившее его словосочетание.

– Я не военный, но по долгу службы иногда знакомлюсь с документами, выходящими из недр РВС СССР. Приходилось, в частности, читать любопытную бумажку, озаглавленную «Перспективный план комплектования механизированных соединений РККА». Согласно этому плану в мехбригаде, кроме танков, должна быть артиллерия, средства зенитного прикрытия, ремонтно-эвакуационные средства и т.д. Значит, наша промышленность должна выпускать для механизированных войск самоходные артиллерийские установки с пушкой типа полковой или дивизионной, самоходные зенитные установки со скорострельной зениткой или крупнокалиберными пулемётами, бронированные ремонтно-эвакуационные машины, бронированные машины для перевозки пехоты, бронированные подвозчики боеприпасов, бензовозы…

– Постойте, постойте! – воскликнул Климент Ефремович Ворошилов. – Но у нас же нет ни самоходных пушек, ни скорострельных зениток, ни крупнокалиберных пулеметов…

– Верно! Всё это пока находится в стадии разработки. Но когда наступит время выпуска всех этих машин, что же вы думаете – промышленность под каждую из них будет проектировать и выпускать отдельное шасси? Нет уж, мы будем делать и САУ, и ЗСУ, и БРЭМ, и подвозчик боеприпасов на базе ходовой части легкого танка. Бензовозы и транспортеры для пехоты предполагаем ставить на трехосное колесное шасси – танковые на это дело пускать было бы слишком расточительно. Автотракторный трест обещает к началу 1932 года дать полноприводные трехосные автомобили грузоподъемностью в пять тонн.

– Но если всё обстоит так, как вы говорите, то нам потребуется отнюдь не тысяча танков и танковых шасси, а гораздо больше! – не унимался Ворошилов. – Я уж тогда скорее с Тухачевским соглашусь, чем с вами! – в запале бросил он почти немыслимую для него фразу.

Споры вспыхнули с новой силой, но тут в бой вступили до поры отсиживавшиеся в засаде последние резервы здравого смысла: эксперт военно-промышленного отдела Госплана, и представитель Наркомфина. Первый вступил очень эмоционально. Активно жестикулируя и пересыпая свою речь цифрами, он исполнил «плач Ярославны» насчет острой нехватки мощностей по выпуску бронелиста нужной толщины, нехватки высокоточных станков, нехватки спецсталей, затягивания ввода в строй завода электрооборудования, напряженного положения с кадрами станочников высокой квалификации. Его дружно поддерживали представители заводов, добавляя душераздирающие подробности:

– Вы представить себе не можете, какая у нас ситуация с контрольно-измерительной аппаратурой! Это же просто нищета! – выкрикивал с места главный инженер Харьковского паровозостроительного завода. – А потом на нас будут сыпаться жалобы по поводу плохого качества танков!