Женя Журавина - [57]

Так получилось, — ко всему, что происходило в жизни, стены, завешанные коврами, стали глухими. Колхозники и колхозницы лучше понимали текущие события, чаще бывали на собраниях, на курсах, и Миляга уже не мог занять ведущего положения в деревне. Но у невежества множество масок, и главные из них — апломб, высокомерие и безразличие, и они выручали Милягу.

Отстранение от должности директора и назначение Агнии Петровны было серьезным сигналом: «Отстал — догоняй!» И можно было догнать, поступив на заочное отделение института, взявшись за книги, но он пошел иным путем: сначала избавился от Жени, которую Ложкачев «взял в аппарат», а затем ушла и Агния Петровна, и он воспрянул духом. Но вот снова появляется эта «девчонка»! И в качестве кого? Директора!

Между тем, приехав в школу, Женя тотчас отправилась к Миляге.

— Здравствуйте, Иван Иванович. Здравствуйте, Тамара Павловна.

— Привет, привет... Наше вам, — ответил Миляга.

— Опять нам предстоит вместе работать. Я пришла просить помощи. У вас большой опыт, — сказала Женя.

— А зачем было браться, когда нет опыта, — ответила жена. — Любите на чужой спине ехать.

— Да я отказывалась. Не принимают во внимание. Дисциплина...

— У вас дисциплина, а почему мы должны страдать?

— Тома, перестань!

— Я думаю, если мы будем дружно работать, дело не пострадает, — ответила Женя. — А у меня одно желание — чтобы не пострадало дело. Вот вы и помогите...

— Чем можем — поможем, — ответил Миляга. — Школу я знаю, как свои пять пальцев. Конечно, со мной поступили несправедливо. А потому, что я беспартийный. А будь я партийный, поругали бы и замяли. Большое преступление: продал то, что сам сделал. А эту школу я поднял. Можно сказать, каждое бревно на своих плечах... Ценить людей у нас не умеют.

— Нет, Иван Иванович, я с вами не согласна: партийных судят строже. А в том, что с вами случилось, я неповинна. Будем работать дружно, и жизнь пойдет веселее. Война скоро кончится, придут настоящие люди...

— А мы, выходит, не настоящие? — заметил Миляга.

— Нам не до веселья — надо детей растить, — сказала Тамара Павловна.

— А между прочим, как вы думаете распределять часы? Кто у нас будет работать?

— Приедут двое: по физике и математике и по русскому и литературе. Значит, будет нас шесть человек. Начальные классы — они у нас маленькие — Тамара Павловна и Гнетова; вам история, конституция и физкультура.

— Это часов двадцать! Вот видите, как вы бьете меня по карману. Вы приплюсуйте мне пение и рисование. Их все равно никто не проводит, только числятся...

— Иван Иванович, ну, что вы, право: «бьете по карману»! Никто вас не бьет...

— А вы взвесьте нашу реальную зарплату и увидите, что мы работаем бесплатно.

— Но ведь так работает вся страна. Сейчас самое главное — победить! А кончится война — какая будет главная забота? Поднять жизненный уровень. У партии других планов и нет.

— Это вы рассказывайте в первом классе. Если я о себе не позабочусь, никто обо мне не позаботится. А если я ненароком споткнусь, никто не поднимет.

— Ну как же не позаботится! А то, что мы за спиной у нашей армии? Посмотрели бы вы, что наделали немцы на Западе. Отнимали у населения все, а самих, как скот, сгоняли в сараи и сараи поджигали. У нас был свой домик, садик — никого и ничего не осталось... И где родные — никто не знает.

Женя и Миляга ни до чего не договорились, а когда она ушла, в семье продолжали разговор:

— «Так работают все»! А какое мне дело до всех? Когда-то сделают счастливым! Ты не сули журавля в небе, а дай синицу в руки. «За спиной у армии!» Не моя же вина, что плохо подготовились к войне...

— Взялась за гуж, а теперь — помогите! Помогать и не думай...

— У тебя буду спрашивать разрешения, — огрызнулся муж.

* * *

На полях зрел богатый урожай. Казалось, и сама земля хотела поддержать своих защитников. Школьники, городские и сельские, по-прежнему трудились на нивах, сплошь и рядом перевыполняя нормы взрослых. Прополка, окучивание, рыхление лежали на детских плечах. Но уныния не было и в помине. Победы и эхо салютов отзывались прежде всего в юных сердцах, а чувство Родины преобладало над всем. Однажды около группы детей, с которыми работала Женя, остановилась машина, они ее окружили. Из машины вышла очень полная женщина, Белецкая, жена инженера, крупного специалиста, а из багажника шофер извлек тяжелый чемодан.

— Фу ты, еле добралась. Когда у нас наладят дороги? А где моя Адочка? Где Игорек? Где мои дети?

Дети, мальчик и девочка, явно не проявляли склонности броситься к матери на шею, но наконец неохотно протиснулись вперед.

— Мамочка, тут так интересно, — сказала девочка. — Я уже каталась верхом на лошади, коров не боюсь, была на пасеке. Мы тут купаемся, носимся как угорелые.

— Адочка, ужас! На кого ты похожа? Боже мой, она босая! А руки! Нос шелушится. А чем вас кормят?

— Суп, борщ, молоко.

— А этот! — всплеснула она руками, взглянув на сына. — Кто у вас старший?

— Я старшая, — сказала учительница, стоявшая поодаль. — Ваши ребята молодцы, хорошо работают...

— Что мне ваша работа! Вы посмотрите, на кого они похожи?

— На себя и похожи. Ничего с ними не случилось.