Жены и любовницы нацистов - [46]
Эти оправдания выглядят смешными. Ведь известно, что прусская полиция действовала только с одобрения своего шефа. Он специально издал приказ — «стрелять», от 17 февраля 1933 года. Согласно этому документу, полицейские были обязаны принимать любые меры и бороться с политическими противниками всеми доступными методами. Сам Геринг разрешил бесчинства и убийства. Так что попытки обелить его, несмотря на существовавший указ, — нелепы.
Этот же милый и обаятельный возлюбленный актрисы стал тем самым человеком, который вошел в историю как создатель гестапо. Тайная государственная полиция была создана по его указу 26 апреля 1934 года. Она тут же зарекомендовала себя в борьбе в июне 1934 года, безжалостно расправившись со штурмовиками Рема. Истинные же мотивы поведения Германа Эмми могла узнать из публикаций зарубежной прессы. Геринг был редкостным хвастуном и охотно давал крайне откровенные интервью зарубежным журналистам. Так, например, ее любовник высказался в Швеции: «Я не думаю о том, что полицейские должны использоваться для охраны еврейских магазинов. Полицейский не должен защищать мошенника, негодяя, ростовщика и предателя. Не так их много за справедливость (говорил он в отношении евреев), которая. предписана звездами, а не нашими параграфами. Жалость к ним может означать для нас конец».
Привыкший уже к роскоши и помпезности Герман устроил себе вторую свадьбу под стать ныне занимаемому положению. Она разительно отличалась от его первого бракосочетания. В день вступления в брак, 10 апреля 1935 года, когда 42-летний Герман Геринг взял в жены 41-летнюю Эмми Зоннеманн, перед дворцом премьер-министра в Берлине играло 8 оркестров. День объявили всеобщим праздником и нерабочим днем. Только на девичнике Эмми присутствовала почти тысяча человек. Они собрались в государственной опере на гала-представлении «Египетская Елена» Рихарда Штрауса. После представления вечеринка продолжилась изысканными деликатесами и шампанским в четырех буфетах. В день свадьбы дома украсили нацистские флаги, а вдоль всей дороги, по которой следовая кортеж открытых машин, украшенных тюльпанами и нарциссами, стояли в почетном карауле 30 тысяч солдат. Они ограждали молодоженов, проследовавших в рейхсканцелярию, от ликующей толпы. Там невесту приветствовал фюрер, который вручил ей букет белых орхидей и заверил, что она может в любое время обращаться к нему со всеми своими личными просьбами и проблемами. Кроме того, что было совершенно необычно для фюрера, он пожелал ей исполнения всех ее желаний в будущем.
Гражданское бракосочетание четы Герингов прошло в городской ратуше, откуда они направились в кафедральный собор. Все это время в небе ревела эскадрилья истребителей, которыми управляли бывшие сослуживцы Геринга. Корреспондент «Ассошиэйтед пресс» Луис Лохнер так описывал происходящее в письме своим друзьям 20 апреля 1935 года: «… такое чувство, будто женится сам кайзер». Его мнение полностью разделял и британский посол в Берлине сэр Эрик Фиппс. По его словам, Германия давно уже не видела столь помпезного бракосочетания: «Кто посетил Берлин в эти дни, мог подумать, что восстановлена монархия и что он попал в разгар подготовки королевской свадьбы».
Хотя Эмми Зоннеманн была разведенной дамой и по церковным канонам не могла второй раз венчаться, служители кафедрального собора не осмелились перечить воле премьер-министра. Невеета исповедалась евангельскому рейхсепископу Мюллеру, который не только смог укоротить свою проповедь до пяти минут, но и по настоянию венчавшихся охотно поклонился фюреру и присутствующим на венчании нацистам. До этого подобной почести не удостаивались даже германские монархи.
На торжественный обед молодожены отбыли в знаменитый отель «Кайзергоф», куда прибыли и приглашенные гости. На свадьбе было более 300 человек: родственники и друзья, в том числе принц Филипп фон Гессен, Август Вильгельм из Пруссии, Винифред Вагнер, актриса Кэти Дорш, шведский граф Эрик Розен, шурин Германа со стороны его первой жены. На свадьбу пустили и многочисленных журналистов из различных зарубежных изданий. Невеста блистала дорогими украшениями, в которых она выступала накануне венчания в вагнеровской опере.
В своих воспоминаниях Эмми Геринг писала потом: «Герман поздравил меня и подарил очень красивый гарнитур из геноцита (циркония). К его глубокому разочарованию, это сделало меня не настолько счастливой, как он надеялся. В противоположность ему, я себе никогда не позволяла большого количества драгоценностей». На самом деле это всего лишь слова. Эмми выбрала себе именно такую стратегию защиты во время разбирательства ее дела судебной палатой 20 июля 1948 года. Она всячески старалась свалить вину на Германа Геринга и пыталась убедить судебных заседателей, что была просто вынуждена носить большое количество драгоценностей, чтобы угодить своему супругу. Мол, в противном случае он мог на нее рассердиться. Это заявление в корне опроверг и назвал лживым государственный обвинитель, который вспомнил ее пребывание в Вене в октябре 1940 года, когда «по случаю посещения постановки обвиняемая пришла в Венскую государственную оперу в белом пальто из горностая и с большим количеством драгоценных украшений, чем вызвала неудовольствие публики…».
