Женского рода - [7]
Уже позже, когда все случилось, Кирш мучительно пыталась вспомнить каждого гостя в отдельности: ничего подозрительного, никого, кто мог бы иметь претензии к Лизе, хотя… Большинство из гостей были их общими знакомыми по клубу и в основном давними приятельницами Кирш, поневоле столкнувшимися с существованием ее подруги. Замкнутая и спокойная Лиза, работающая администратором в тихой и благочинной гостинице Академии наук, просто не могла быть знакома с таким количеством людей. Кирш называла Лизу «чертенком из тихого омута»: ее связи с миром были малочисленны, не выглядели подозрительными, но словно вызывали к жизни то не самое лучшее, что прятала ее душа…. У Кирш все было наоборот: в ее дом были вхожи воры-рецидивисты, пациенты с психиатрическим диагнозом, люди опустившиеся, оступившиеся и признанные обществом неблагонадежными. Они были отвергнуты прочим миром, только поэтому их не отталкивала Кирш. Лиза журила подругу: «Пьесу Горького «На дне» можно писать с твоей жизни!»
— Слушай, Лиз, я в дерьме по уши, но от дерьма бегу, а ты ж, моя девочка, вроде как специально к нему тянешься!
Лиза била Кирш подушкой и обиженно восклицала:
— Страшнее тебя все равно никого не встречу!
— Да, было большой ошибкой связаться со мной! — шутила Кирш,
— Роковой ошибкой! — смеялась Лиза.
И вот Лиза действительно совершила роковую ошибку, за которую расплатилась страшнее, чем могла ожидать. По подробности стали известны Кирш уже потом, хотя и вовсе не годы спустя — много раньше, но в другой жизни, где Лиза стала уже просто трагической тенью.
Их навсегда разделила маленькая ссора и двадцатиминутный перекур.
Одна из девушек делала свой фирменный коктейль, Стелла вызвалась помогать.
Лиза обещала Кирш, что не выпьет за вечер больше одного бокала: ее мать умерла от алкоголизма, и ей самой пора уже было бороться с нарастающей зависимостью. Кирш не любила коктейли и, почувствовав изжогу одновременно с легким раздражением от обсуждения гинекологических проблем, вышла курить на кухню.
Она сидела на табуретке, отстукивая широко расставленными ногами какой-то ритм, курила, положив руку с сигаретой на подоконник, и листала все ту же зеленую книжку. Ли Лит подошла к ней со спины и, нагнувшись, пои курила у псе.
— Что читаем, Киршик? Уау! Цветаева?! Небось цикл «Подруга»?!
— Отстань! Кирш увернулась от светских объятий захмелевшей Ли Лит. Та переступила с ноги на йогу, сложив руки, облокотилась на плечи Кирш и жеманно процитировала:
«Не женщина и не мальчик, — но что-то сильнее меня!»
— Ой, Ли, отстань! — Кирш встала и, закрыв книгу, стряхнула пепел с сигареты.
Ли Лит нисколько не обиделась: Кирш, конечно, могла и нахамить, но если к ней случалось обращаться за помощью — она отдавала последнее и сочувствовала искренне. Пару лет назад Ли Лит попала в аварию вместе со своей любимой собакой. Никто из родственников не озадачился спасением жизни несчастного пса, только брезгливая Кирш, не признающая, кстати, домашних животных, выходила Дика; возила к ветеринарам на рентген, покупала лекарства, делала уколы и промывала раны. Когда Ли Лит вышла из больницы. Кирш привезла ей Дика со словами: «Забирай свою ужасную собаку, мне надоело вставать ни свет ни заря, чтобы ее выгуливать!» При этом Дик благодарно вилял хвостом, а Ли Лит только улыбалась — она давно заметила, что Кирш стесняется своей наготы и доброты. Почему бы не позволить хорошему человеку изредка говорить тебе: «Отстань!»
…На кухню вошел друг Лизиной сестры, кажется, его звали Антон. Он был старше обеих сестер, вместе взятых, и работал в каком-то эзотерическом журнале. Такие люди любят мистику, потому что она кажется им интересней реальности, увлекаются наукой, чтобы потом от нее публично отрекаться, и ищут спасение от всего в противоположном поле. В лице Лизиной сестры Антон нашел благодарного слушателя и преданную поклонницу.
В тот вечер Кирш видела Антона второй и, скорей всего, последний раз в жизни, если у них и есть шанс пересечься на старости лет, они вряд ли вспомнят друг друга. Ее раздражала манера Антона литературно изъясняться, она испытывала дискомфорт от того, с какой легкостью этот человек путешествует в каких-то непонятных измерениях, не используя при этом никакого допинга. Кирш вообще легко забыла бы про Антона, если бы не состоялся тот короткий разговор на кухне. Женщины не любят рассуждать о своей неполноценной природе, не разглядев за ней источник загадочной силы. Странный приятель Лизиной сестры дал подсказку, которая показалась Ли Лит эффектной, а Кирш — убийственной.
— Позволите к вам присоединиться, дамы? Совершенно непонятно, почему все присутствующие так активно избегают мужского общества…
Ли Лит присела на диванчик-«уголок» и положила ногу на ногу.
— А у нас как на Лысой Горе!
Антон сел на другой край диванчика и достал из чехольчика курительную трубку,
— О да, женщины опасны!
Кирш, устроившись на подоконнике, сощурилась на Антона:
— Ничего себе… Знаешь, если не будить в женщине ведьму, она вполне безобидное существо! А мужчина всегда активен, а значит, совершает больше ошибок и опасен более, чем она.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.