Женская месть - [18]

— Мы все в тот день погорячились и перегнули палку. Если можно было бы вернуть и все исправить. Но невозможно. Мы стали чужими, это самое плохое, что могло случиться. Теперь будем жить обидами, забыв родство.

— Я ничего не хочу помнить. Разве бывает родство без тепла? Разве можно родного человека выгонять из дома без возможности выжить? В холод и в одиночество, без гроша в кармане. И после этого вы называете себя родней. Да будет смешиться. Такую родню отстреливать нужно в загоне, как волчью стаю и держать подальше от людей.

— Ладно, Захар, я ухожу. Чувствую, что не вовремя пришла, некстати. Даю тебе время на размышление. Подумай и помни, мы пока ждем тебя.

Захарий отмахнулся от услышанных слов и не пошел провожать Валентину во двор. Он попросил у Анны кружку чая, долго смаковал его, приходил в себя после встречи с Валентиной.

Захар не поверил ей. Человек все понял по-своему.

— Конечно, за деньгами пришла. Но сразу врубилась, что ни хрена ей не обломится. Вот и вздумала уволочь к себе. Чтоб всегда тянуть с меня, как раньше. Сам я ей не нужен давно. А тут хоть что-то урвать. А может, поверила, что я с Анькой сошелся накоротке, вот и взял верх бабий гонор — во что бы то ни стало вернуть свое. Но ведь смешно! Анька вдвое моложе меня. Моя дочь Ирина старше этой бабы года на два. Как бы я подвалил к ней с таким озорством, иль Валька меня забыла, предположив такое.

— Поешь оладок! — поставила Анна тарелку перед Захаром.

— Слышь, а Валька небось подумала, что ты моя новая баба, — хмыкнул сапожник.

— Нет, тогда не стала б уговаривать вернуться к ней. Все ж я моложе ее намного и всегда здесь рядом с тобой. Хотя, кто знает, что в голову пришло. Но приволоклась за тобой не случайно. Все ждала, что сам воротишься. А не пришел, вот и испугалась. Хотя может что-то случилось дома, раз ты понадобился. Я не верю, будто ради семьи вернуть хочет. Ей людское мненье всегда до задницы было. Смолоду ни с кем не считалась, а уж теперь и подавно. Тут что-то другое кроется, — не поверила Аня.

— Чего голову ломаем? Едино не вернусь, чтоб там не стряслось. Отсохло все к ним. Хватит! — глянул на открывшуюся дверь, увидел Толика. Тот едва держался на ногах. Бледное лицо перекосила боль.

— Что с тобою? — подскочил Захар.

— Сорвался. Спину и живот сгубил. Двигатель машины сам поднял. Вот и получил, — свалился на пол у двери. Захар вызвал «неотложку».

До глубокой ночи провозились медики с человеком. Делали уколы, ставили капельницу, мерили давление. Они хотели забрать человека в больницу, но тот ни в какую не согласился. А тут еще Анна предложила бабку привести, какая с такими напастями легко справляется. И едва «скорая» отъехала, баба и впрямь привела старуху. Та, осмотрела Толяна, достала из своей сумки чугунок, нагрела его на печке и, смазав живот Толика гусиным салом, поставила на него горячий чугунок. Мужик поначалу взвыл от боли.

— Потерпи, голубчик, малость! — просила бабка человека. Она давала ему свои снадобья и настои, пахнущие резко.

— Пей, внучок! Завтра про хворь позабудешь. А нынче не вставай, отлежаться стоит. Чтоб лихо навовсе ушло, надо время выдержать.

Толик ждал, когда старуха уйдет и тут же встал с постели.

— Куда? А ну ложись! — цыкнул Захарий.

— Зачем? Ведь не болит, все прошло! А во дворе работа, я обещал человеку поскорее машину сделать. А тут…

— Ты уже поспешил, лежи, слышь!

— Толян, не спорь! Я сама за бабкой ходила. Не зли меня. Если не послушаешься, больше пальцем для тебя не шевельну. Эта старуха свое дело знает.

К ней все бегут, когда беда достает. Если велела лежать, значит нужно. Когда-то каждому из нас отдых требуется. Заодно хоть в лицо тебя увижу, какой ты есть. А то все задницей, либо вперед коленками к белому свету валяешься. Все, что выше, под машиной спрятано. Наверно и сам Захар тебя в лицо не видел ни разу, — шутила Анка.

Протерев мокрым полотенцем лицо и руки человека, сказала смеясь:

— Я думала, у тебя на плечах колеса растут. Но нет, голова имеется и даже морда. Если ее отпарить и побрить, нормальный мужик получится. Даже белым днем можно будет бабам показывать. А там и на ночь к какой-нибудь подкинуть.

— Еще чего? Лучше век под машиной канать, только не с бабьем! — задергался человек.

— Чего зашелся? Сам не нашел, тебя отыщут бабы. Вон моя лярва нынче приползала. Помириться предлагала, к себе звала. Поди думала, что околел без нее, да обмишурилась. Не вышло по ее. Не спился, и с голоду не сдох. Выходит, на что-то еще гожусь. Решила вернуть, пока другие не увели. Теперь мужики в дефиците. Любой возраст в большом спросе. Вот и моя дура спохватилась, — смеялся Захар.

— И что же ты решил? — округлились глаза Толяна.

— А ничего! Зачем вертаться? Мне и тут неплохо. Сам себе хозяин. Кругом тишь и благодать, ни одна муха не зудит в ухо, никто ничего не вымогает, не брешется с утра до ночи. Зачем вертаться в стаю? Тут я человеком живу, самого себя заново уважать научился. Я к людям с добром, они ко мне с теплом. Отвык от своего зверинца. Без окриков и обид дышу, как в раю, сам себе завидую, давно надо было насмелиться и уйти сюда…