Женька, или Преодоление - [2]

Этой информации для нее было достаточно. Лишь бы не мешали.

— Только этой самой любви будет немного, — предупредил он уже в аэропорту.

Она сделала тогда равнодушный вид, но не выдержала:

— Это почему же?

— Мы же собрались на промыслы. Подправить бюджет. Думаю, что часто буду уходить в море. Расслабляться будет просто некогда.

— Ну, ты за кого меня принимаешь… Я же не только о постели. Нам и здесь в Питере никто особо не мешал… Я о том, что мы, наконец-то, будем одни. Может быть, я уже надоела тебе?

— Ты мне еще нигде не надоела, — уверил ее Василий.

— Правда?! — усомнилась Женька.

Василий подтвердил:

— Правда.

Словно подписал справку.

Наехать на него за этот тон она тогда не успела — объявили посадку…

Уже здесь, в Архангельске эпизод этот снова вспомнился, но она решила, что все это мелочи — не стоит рассматривать в микроскоп каждую интонацию. Иначе крышняк гарантирован. Правда, обещания не придавать значения всякой ерунде быстро забываются.

— А здесь, в принципе, солнце бывает? — оглядываясь от безделья, вокруг спросила Женя.

— Бывает. С наступлением морозов солнце здесь, пожалуй, чаще, чем в Питере …

— Ты что, был и здесь?

— Конечно. Все северное побережье у нас исползано.

— Ну да, огни, воды и медные трубы…, — пробормотала Женя.

— Огней и вод было с избытком, а медных труб…, ну вот разве ты у меня…, — наконец хмыкнул капитан что-то тепленькое.

— Ах, какие мы несчастненькие… У самого баб было не перечесть. Ты и после меня тоже будешь рассказывать о своей прошлой безрадостной жизни?

— Как это, после тебя? Кто-то угрожал быть со мной и в горе и в радости до последнего дня…

— Я ведь могу умереть и раньше, — возразила Женя. — Где гарантия…

Василий помолчал с минуту, потом качнул головой.

— Я тебе этого не позволю.

Женя засмеялась.

— Конечно, я буду слушаться. А умереть я и не боюсь.

Я боюсь только одного… остаться без тебя. Слишком трудно ты мне достался…

— Но добыча, хотя бы стоящая?

Женя хотела было ответить всерьез, но в голове зародилась крамола и она, сунувшись носом к его уху, фыркнула.

— Конечно, но с другим ударением…

Василий качнул головой.

— Ну и перспективы… А вдруг проблемы?

— Это у тебя то?! Даже представить не могу. А, потом, ведь это не главное… Просто как символ… Есть же и другие варианты…

Потом, снова сунулась носом ему в висок и шепнула:

— Но символ у тебя, просто чудо… Я по нему уже соскучилась… Может, останемся здесь в гостинице, до завтра. Черт знает, когда будет эта маршрутка, и когда мы доберемся…

— Нет, сначала надо определиться, — не согласился муж. — Нас ждут.

Вдохновение на лице Жени погасло. Она ему это еще припомнит!

«Телега» подкатила, когда надежда уехать засветло стала угасать. Остановилась маршрутка в стороне от посадочной площадки, но аборигены живо опознали долгожданную самоходку и рванули к ней, обгоняя друг друга. Публики, однако, набралось не полный комплект и парень (в кожанке с поднятым воротником) выбравшись из-за руля, определил стоимость билета с учетом недобора и похоже даже с процентами. Получилось полторы ставки. Взглянув на вещи молодоженов, пояснил, что за багаж та же цена.

Возникать никто не стал. Хозяин — барин. Правда, какая-то закутанная в платок тетка пискнула в сторонке:

— Да что же это такое…, — и осеклась.

Когда тронулись в путь, уже стало темнеть и понять, куда их везут, никак не удавалось — время от времени мелькали похожие один на другой домишки, которые скоро кончились и потянулись лесные пейзажи… Ехали пожалуй, меньше, чем ждали в аэропорту маршрутку, но Жене показалось, что они уже за пределами России.

Благодетель в кожанке остановил свой источник доходов на окраине поселка, почти в лесу. Кто-то из пассажиров, угадав в переселенцах новичков, показал в окошко, куда им двигать.

Они вышли на тропу и присмотрелись. Оказалось, что еще не так уж и темно. По обе стороны дороги два ряда стареньких деревянных домиков. Большей частью бревенчатых. Кроме мелькнувшей вдалеке собаки никого живого на улице обнаружить не удалось, и они протопали к указанному попутчиком строению. На их стук поначалу никто не ответил, хотя в окошке горел свет. Наконец высунулась какая-то бабулька, и, не дожидаясь вопросов, молча, сунула им ключи. Так же молча, махнула рукой куда-то вглубь улицы, откуда они и пришли, и захлопнула дверь. «Наверное, глухонемая», — решила Женька.

Домик оказался крайним, небольшим, бревенчатым. Остальные строения от него едва просматривались через пустырь, и создавалось ощущение, что населенный пункт сам по себе. Зато берег был рядом. Все окна выходили к морю и, если не смотреть на задворки, можно было представить себя на необитаемом острове. «Действительно, остаться бы в живых!» — впервые реально подумалось Жене.

Стены изнутри воспринимались такими же, как и снаружи. Ощущение экстрима несколько смягчилось, когда выяснилось, что в их доме есть электричество. Женя в тусклом свете единственной лампочки осмотрела закоулки.

Апартаменты были скромными — небольшая комната, она же кухня, и кладовая — все холодное, мрачное…

— Есть еще и подвал, — обрадовал ее Василий. — Видишь, крышка под столом.

Женя согласно кивнула головой, но заглядывать под стол не стала. Впечатлений хватало и без того. Ее внимание привлекла железная кровать, показавшаяся ей высокой и неуклюжей. Она подошла к ней и опасливо качнула. Сооружение, вопреки ее ожиданию не только не развалилось, но и оказалась устойчивым. Женя вздохнула и принялась застилать ее свежими простынями из багажа, который и состоял-то преимущественно из постельных принадлежностей…