Женитьба Дон-Жуана - [2]

Добра и зла житейские приметы.

Меж ними очень узенький порог:

Чуть-чуть переступил — уже порок,

Чуть-чуть недоступил — порока нету.

А мера где, чтобы в разврат не впасть?

Одна лишь мера —

Истинная страсть.

Не бойтесь страсти,

Но в любви горячей

Любая страсть

Должна быть только зрячей.

Пусть синие померкнут небеса,

Пусть голубые рухнут небосводы,

Но писанные матерью-природой

Любви своей храните адреса.

В мужчине с женщиной

Есть святый дух,

Когда хранится ими тайна двух.

Открывший тайну —

У порока в нетях,

К ночам любви не подпускайте третьих

Ни воспаленных, ни холодных глаз,

Чтоб трезвым не раскаиваться завтра,

Из ласк любви не делайте театра,

Не выставляйте счастье напоказ.

А для картин о чуде женских ножек

Нам нужен не развратник,

А художник.

Еще и ныне вызывает спор

Рембрандта мудрого «Ночной дозор».

На той картине в призрачном луче

Стоит среди дозорных, в их оплоте

Не то девчонка-нищенка в лохмотьях,

Не то принцесса в золотой парче.

В лохмотьях — тем,

В ком мало интереса,

Влюбленному любовь —

Всегда принцесса.

Иной готов

При чувстве небогатом

Любое чувство называть развратом.

Увидев наготу на полотне,

Такой спешит с поспешностью кретина

От самой благороднейшей картины

С тупым упреком к собственной жене.

Хоть крик борца со всяческими «мини» —

Не крик ли

Вопиющего в пустыне?

Художник — полубог,

Когда творит,

Влюбленный — бог,

Когда душой горит,

Но по возможности воспламеняться,

По высшему призванию творцов —

Детей, картин ли —

В качестве отцов

Они местами могут поменяться.

Прекрасна страсть, взлетевшая высоко,

А холодность души — душа порока.

Как часто бьют

В ревнительный набат,

Как часто говорят:

«Разврат!.. Разврат!..»

Разврат — когда из низких побуждений,

Когда же побужденья высоки…

Не юноши, а чаще старики

Скользят на тропках темных похождений.

Нет, истинную страсть, ее азарта

Не надо путать

С путами разврата.

Душа Жуана,

Как одна из ста,

Была добра, наивна и чиста,

Страдательно доверчива к тому же,

На красоту отзывчиво-легка,

Пред женщиной до ужаса робка,—

Что вовсе странно для такого мужа.

Еще странней, что в нем преобладало

Не мужество,

А женское начало.

И вот теперь

Из этого клубка

Потянем нить с понятием «робка»,

Посмотрим и заметим к удивленью,

Что эта робость в нитке не одна,

Что эта робость мудро сплетена

С готовностью к ее преодоленью.

Так истинный актер, талант бесценный,

От робости дрожит

За шаг до сцены.

И все же

В ситуации любой

Жуан по страсти был самим собой.

Жалка лишь подражания печать,

Поскольку подражатели желают

Того, кому нахально подражают,

Перешуметь, на крик перекричать.

Нет, не Жуан смешон,

Смешней всего

Слепые подражатели его.

Мы с ним сошлись,

Встречаясь на работе,

На зауральском авиазаводе.

Не жалуюсь, что жизнь меня свела

И крепко подружила как-то сразу

С конструктором, тогда из цеха плазов,

Из группы элерона и крыла.

Здесь, как в любви

Негаснущего жженья,

Конструкторам нужно воображенье.

Высокий,

Строгий,

То горяч, то тих,

Глядел он на творенье рук своих,

На связь узлов очерченного плана.

Скажу, на сердце руку положа,

Жуан при толкованье чертежа

Был строже толкователей Корана.

Недаром святость плазового цеха

Была для заводских,

Как туркам — Мекка…

В то время

Из туманной красоты

В нем проступали четкие черты.

Так юности нетронутые лица,

Всегда чуть-чуть хмельные без вина,

Всегда в туманце, будто после сна,

Вдруг обретут гранитные границы.

А эта четкость, эта твердость камня

У женщин будит

Большие желанья.

Так и случилось.

Изо всех дорог

Они искали всяческий предлог

Прийти к Жуану, как на техэкзамен,

С холодным равнодушьем напускным

Поговорить о срочном деле с ним,

Остекленев влюбленными глазами,

Потом уйти,

Не выяснив значенья

Каких-нибудь деталей сочлененье.

Но так себя вели,

Боясь изнанки,

Скорей всего студентки-практикантки,

А женщины постарше тех девиц,

Без всяких институтов и теорий

Познавшие законы траекторий,

Стрелять умели из других бойниц.

Они-то ведали, что платья вырез

Глаз ловко заглянувшего

Не выест.

Как всякий

Положительный герой,

Он в строгости переборщал порой,

Легко судил себя, судил других.

Не будьте строги

К собственным изъянам,

Вину за них отдайте обезьянам,

Поскольку мы произошли от них.

История в стремленье к идеалу

Нам не дала

Другого матерьяла.

К своей жене,

Чтоб не казалась мелкой,

Не подходите с необъятной меркой,

Иначе с ней не сжиться и не спеться.

От женщины, коль не мудрит сама,

Не надо ждать сверхмудрого ума,

У женщины должно быть умным сердце.

Она решает в случае любом

Сначала сердцем,

А поздней — умом.

Жуана моего,

Чтоб не мрачить,

На этот счет не мне было учить,

Но в нашем мире — мире небывалом,

Где истины не ходят нагишом,—

Мы устоим на принципе большом

И вдруг заспотыкаемся на малом.

Так у него случилось в ходе дела

С Аделаидою из техотдела.

Она была,

Признать открыто надо,

Не мирового женского стандарта,

А если говорить начистоту,

Ее до встречи с ним я видел трижды,

Да, да, и ничего, а вот поди ж ты,

Мой друг в ней заприметил красоту.

Увидел он всей зоркостью своей

Прелестное ушко

Среди кудрей.

В нем были хороши до удивленья

Все линии, их матовые тени,

Сферически-лирический овал,

В другой овал миниатюрно вхожий.

А кожа!.. Боже мой, так грубо кожей

Я чудо несказанное назвал.

Теперь представьте

Тот эффект великий

От сказочных светильников