Женечка, Женька и Евгеша - [25]
Входные двери в спальное помещение в нижней части были обиты разрезанной вдоль гильзой от танковой «сотки». Потому что выбегающие по тревоге солдаты открывали её ударом ноги. Пошёл я в каптёрку, по пути заглянул в урну, «БУП» лежит целёхонький.
Каптёр (старшина называл его каптёрщиком) по своему обыкновению сначала сказал «а нету», после чего спросил: «А зачем тебе?» Говорю: «Саня, старшина велел надраить тебе меж ног, чтобы блестело.» Саня обалдело спросил: «Что надраить надо?»- «А ты, - говорю,- не знаешь, что у тебя там есть?» И он страшно рассердился. Сане всё время казалось, будто над ним подсмеиваются, а он, гордый такой, должным образом ответить не может. Саня сломал ногу, его хотели комиссовать, и он попросил оставить его дослужить, осталось всего-то год. «Демобилизованный солдат - это не то, что комиссованный, понимаешь, в чём дело?» - так объяснял Саня своё решение. А с такой ногой где ему ещё служить? Нога «придёт в себя» через пару лет, не раньше. То есть, уже после дембеля. Сплошные переживания: он, классный механик-водитель, стал каптёром. Всем же смешно! Женька на эти переживания высказался так: «Ах, Боже мой, что станет говорить соседка Марья Алексевна!» Саня кивнул головой: «Конечно, бабы, они такие. Им бы только языком почесать.» Ну! Саня шуток не понимал никогда, да и читать не очень любил.
Надраиваю эту гильзу на дверях, «БУП» мешает согнуться, положил рядом на пол. Принесло дежурного по части, он нагнулся, поднял. Видимо, интересно ему, зачем мне БУП. Мы же не пехота. Развернул, полистал: «Так, значит.» Помолчал, вздохнул: «Значит, так. Ты почитал, теперь я почитаю. Пойдёшь на дембель, верну. Тем более что времени читать стихи у тебя не предвидится.» Стоявший рядом старшина спросил: «Какие стихи, товарищ капитан?» - «А это я так, к слову. У него вообще нет времени читать. Правильно, старшина?» Тот ответил: «Так точно, товарищ капитан. Отслужит – хоть ложкой ешь.» У нашего старшины это одна из любимых идиом. По поводу и без повода.
Женечка спросил, когда старшина ушёл: «Ну что, дурачок ты наш, дочитался? Было тебе говорено? Было. Лучше бы Петрову отдал, в самом деле.» И Женька встрял: «Не по Сеньке шапка.» - «Ага, - сказал я, - не для пса колбаса, да?» - «Во-во, - обрадовался Женька,- это точнее.» - «Ты стоишь у тумбочки, вот и стой. Молча, как положено. А то щас харю начищу, как эту дверь.» Женька заржал по-лошадиному и отошёл к тумбочке.
Перед демобилизацией я подошёл к этому капитану за стихами. Он даже удивился: «Ты же ленинградец, купишь себе в «Доме книги», а где я в этой дыре возьму.» Надо же, подумал я, знает о «Доме книги». Он пояснил: «А я учился в Артиллерийской академии. Так что ты там купишь. Договорились!» Я откозырял: «Так точно, куплю»
Как ни странно, через пару лет после дембеля встретил этого капитана на остановке у Пискарёвки. Он, оказывается, учился здесь на каких-то курсах по повышению чего-то. Ты, говорит, купил себе Навои? Во типус! Да нет, говорю, не до того, я студент-вечерник. Поговорили «за жизнь», пожелали друг другу и разошлись.
Нас долго пугали: вот будет тревога, вот объявят тревогу, вот тогда вы поймёте, мол. Только тогда, не раньше. А что понимать? А вот объявят тревогу, тогда поймёте.
Писарь секретной части сообщил, что приехал инспектирующий генерал Шевченко, который страсть как любит тревоги объявлять. Так что вполне возможно, что этой ночью конкретно нам.
Генералу было, наверно, лет под шестьдесят, то есть, по нашему мнению, он был уже ископаемый, а всё туда же: тревоги объявляет. Евгеша выдал сентенцию: «Его дело объявлять, твоё дело вскакивать. Пусть ему тыща лет, всё равно вскочишь, как угорелый.» Это, конечно, да.
Тревогу объявили часа в четвёртом часу ночи. Дежурный по роте, как положено, включил верхний свет и заорал: «Рота, подъём! Рота, тревога!» Мы повскакивали - и одеваться. А он орёт: «Рота, разобрать оружие! Рота, строиться у казармы!»
Оказалось, этому любителю объявлять тревоги захотелось посмотреть, как быстро мы по тревоге выскакиваем и строимся. И он встал за дверью, не подумав, что может приключиться. Давно не жил в казарме и всё забыл. А когда сотня здоровых парней единым духом вылетают в дверь, стоять за ней может только недалёкий человек. Это я так думаю. А генерал думал иначе.
Одеться – обуться солдату дело секундное, его тренируют, пока он стабильно не вложится в норматив. То есть, заканчивается одевание одновременно у многих, они всей массой бегом к двери и открывают её, естественно, ударом ноги. Иначе просто не получается. Генерал встал за дверью, дверь закрыли на шпингалет, а что такое шпингалет для ста двадцати человек? Дверь сорвалась с верхней петли, прихлопнула генерала и солдатская масса рванула в ружкомнату за оружием и строиться.
Построились, стоим, КП здесь, Батя, ротный, а генерала нету. Через некоторое время выводят его под руки втроём дежурный по части, старшина и дежурный по роте. Без головного убора, с разбитым лицом, из носа кровь. Плохо стоит на ногах, явно покачивается. Мы обомлели.
Генерал покачался немного, пришёл в себя, видимо, и прошепелявил разбитыми губами: «Кто первым встал в строй? Два шага вперёд». Мы замерли. Всё, думаем, трибунал. А кто первый – а кто смотрел? Все первые, одновременно. Генералу-то нужен один!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Об авторе: 1929 года рождения, наполовину негр, наполовину индеец сиксика (черноногие), Куртис Найт до 8-ми летнего возраста жил в индейской резервации. Очень рано его вдохновила к сочинению песен его мать, она писала не только отличные стихи, но и хорошие песни и музыку. После окончания школы он переехал в Калифорнию, там было несравненно больше возможностей для расширения музыкального кругозора. Затем автобус, проделав путь в три тысячи миль, привёз его в Нью-Йорк, где он встретил одного агента, занимающегося подбором групп для созданных им целой сети клубов на Восточном Побережье.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Часто слышишь, «Если ты помнишь шестидесятые, тебя там не было». И это отчасти правда, так как никогда не было выпито, не скурено книг и не использовано всевозможных ингредиентов больше, чем тогда. Но единственной слабостью Таппи Райта были женщины. Отсюда и ясность его воспоминаний определённо самого невероятного периода во всемирной истории, ядро, которого в британской культуре, думаю, составляло всего каких–нибудь пять сотен человек, и Таппи Райт был в эпицентре этого кратковременного вихря, который изменил мир. Эту книгу будешь читать и перечитывать, часто возвращаясь к уже прочитанному.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.