Жена Тони - [107]

На веранде зазвонил телефон, и Чичи подняла трубку.

– Ты гляди! – восхитился Чарли. – У них даже телефон на улице имеется.

Тони рассмеялся.

– Это потому что дождей нет. Я даже тебя могу оставить здесь на ночь, и с тобой все будет в порядке, – пошутил он.

– Милый, это твоя мать, – тихо сказала Чичи.

Тони взял трубку и говорил с Розарией, пока остальные отдыхали у бассейна. Когда Тони наконец снова присоединился к ним, Чичи уже разливала последние за вечер напитки.

– Все в порядке? – спросила Чичи.

– Мама желает вам всем счастливого Рождества, – объявил Тони.

– С Рождеством, Детройт! – воскликнул Чарли, поднимая бокал и глядя на Тони и Чичи.

Чичи забралась к мужу в постель. Он лежал на спине с широко открытыми глазами.

– Что сказала твоя мать?

– Отец очень болен – совсем плох. Мне нужно немедленно ехать домой, или я больше никогда его не увижу.

– Ох, Сав…

– Я хочу, чтобы ты поехала со мной.

Чичи выразительно взглянула на свой живот.

– Посмотри на меня, какие теперь путешествия? Поеду, когда родится малыш. А ты поезжай. Все будет хорошо.

– Когда он родится, будет уже слишком поздно.

– Значит, тебе придется отправиться одному. У тебя все получится. Ты сможешь встретиться с ним лицом к лицу.

Тони повернулся на бок и уснул, а Чичи еще долго лежала без сна, представляя себе, как хорошо пройдет встреча Саверио и Леоне. Они смогут наконец исправить свои испорченные отношения. Леоне скажет сыну, что гордится им. Их старинная вражда завершится миром, и этой долгой войне настанет конец.

Сойдя с самолета в международном аэропорту Детройта, Тони Арма почувствовал дурноту. Его нога ни разу не ступала в родной дом с тех пор, как он покинул его, еще нося имя Саверио Армандонада. Он не виделся с отцом с Рождественского сочельника 1932 года, хотя порой, если Тони звонил матери, а трубку поднимал отец, тот спрашивал, как здоровье сына. Годы шли, и постепенно появились признаки, что отношение Леоне к сыну изменилось.

Ли Боумэн заказала ему автомобиль с шофером, чтобы отвезти его из аэропорта к родителям, а потом обратно в аэропорт – нужно было еще успеть на самолет в Нью-Йорк, где его ждали в телевизионной студии. Рейтинг песни «Бонус, бонус» медленно, но неуклонно шел вверх, выпустившая пластинку фирма желала подстегнуть продажи, и для этого Тони было предписано почаще появляться на телевидении и давать концерты.

– Мама! – Тони обнял мать на крыльце дома.

Розария выглядела совершенно вымотанной. Шутка ли – ухаживать за старым упрямцем, который в жизни не пропускал работы по болезни. Тони огляделся. Краску на наружных стенах дома не мешало освежить. Только этот признак и показывал внешнему миру, что Леоне Армандонада заболел. А больше почти ничего не изменилось.

Розария пригласила его войти в дом. Тони переступил порог и закрыл глаза. Запах braciole с базиликом, булькавших на плите в ароматном соусе из томатов, сливочного масла и чеснока, на мгновение вернул его в детство.

Леоне сидел на стуле в гостиной с закутанными одеялом ногами. Тони поразила неожиданная худоба отца. Как и мать, тот сильно постарел. Конечно, эти перемены указывали и на то, как изменилась жизнь самого Тони и как много прошло лет, но сейчас при виде отца его вдруг охватила тоска по всему, что они потеряли, и по тому, что было возможно, сумей они в свое время помириться.

– Я буду на кухне, – сказала Розария, выходя из комнаты.

– Папа! – Тони протянул отцу руку. – Как ты себя чувствуешь?

Леоне взял руку сына. Тони заметил, что даже рукопожатие отца, прежде такое крепкое, стало вялым. Его охватило сочувствие к нынешнему положению отца, к его утраченным здоровью и силе. Болезнь отняла у Леоне его главные достоинства. Где тот человек, который был способен одной рукой поднять своего взрослого сына и перенести его в кузов грузовика, как сверток с пончиками? Блудный сын понял, что отец умирает.

Тони сел рядом с отцом.

– Мама говорит, что тебе нездоровится.

– Я болен, – хрипло проговорил отец. Не осталось и следа от его былого голоса, глубокого баса, способного проинструктировать целую команду стеклодувов или парой слов растоптать энтузиазм сына.

Тони перевел взгляд на руки отца. Теперь они казались ему маленькими.

– А доктор что говорит?

– Рак.

– Мне очень жаль, папа.

– Зачем ты приехал? – спросил Леоне, отводя глаза.

– Мама попросила. Да я и сам хотел приехать.

Леоне приподнял бровь и смерил сына взглядом – от ботинок из кожи аллигатора до самой макушки. Он с подозрением прищурился на пышную шевелюру Тони, но ничего не сказал. Вскоре к ним присоединилась Розария.

– Папа, – сказал Тони, – мне кажется, нам пора стать добрее друг к другу. Пришло время.

– Ты не почитаешь отца своего.

– Ну что ты, Па, – мягко проговорил Тони.

– Почему ты проявил непочтение ко мне и переменил имя?

– Это же шоу-бизнес. Я просто взял сценический псевдоним.

– Фрэнк Синатра своего не менял. Он не прячется за чужим именем.

– Ладно. – Тони покачал головой и посмотрел на мать.

– И мне не нравится, что я нахожу в газетах, – продолжал Леоне. – Ты путаешься с женщинами. У тебя славная жена и дети, а ты путаешься с другими.

– Не стоит верить… – начал Тони, но отец прервал его: