Жемчужина, сломавшая свою раковину - [93]

— Ты… ты действительно готова все это делать? Ты умеешь читать?

— Конечно.

— И писать?

— Да.

— Не просто прочитать вывеску или нацарапать пару строк, а свободно читать и писать?

— Да, в школе у меня были самые высокие оценки по чтению и письму, гораздо выше, чем у моих одноклассников, — сказала я и усилием воли заставила себя остановиться, чтобы не увлечься воспоминаниями о том счастливом времени.

— Хм… Я подумаю… Работа в парламенте очень непроста и ответственна, и помощь мне не помешала бы, но что скажет на это Абдул Халик? Ты же знаешь, он не любит выпускать нас за порог дома. Конечно, для меня он сделал исключение, — снова, не удержавшись, похвасталась Бадрия.

— Совершенно верно. Поэтому, если ты скажешь, что тебе нужна помощница, Абдул Халик согласится, он ведь относится к тебе по-особому.

Похоже, мои доводы пришлись Бадрие по душе. Она даже позабыла на некоторое время, что меня Абдул Халик звал к себе в спальню гораздо чаще, чем ее. А утром, как будто ужаса ночи было недостаточно, на меня обрушивался еще и гнев первой жены. Однажды она поколотила меня за разбитую тарелку, хотя видела, что это ее сын выбил тарелку у меня из рук. Но какое это имело значение, если у Бадрии появился повод отдубасить меня сандалией по голове.

— А как насчет твоего сына? Джахангир еще слишком маленький, ты не сможешь взять его с собой.

Да, Бадрия действительно на полном серьезе отнеслась к моему предложению. Я заранее обдумала ответ на этот вопрос, но сейчас делала вид, что соображаю прямо на ходу.

— Почему бы и не взять его с собой? Джахангир спокойный ребенок, он никому не доставит хлопот. Уверена, я справлюсь — и за ним смогу присматривать, и тебе помогать.

— Ну не знаю, захочет ли Абдул Халик тащить ребенка в такую даль. — В ее голосе звучало сомнение, но я чувствовала, что мысль заполучить меня в помощницы нравится Бадрие все больше и больше, поэтому решилась проявить настойчивость.

— Ты просто поговори с ним. Вот увидишь, с моей помощью тебе станет гораздо легче справляться с работой в парламенте.

— Но почему? Почему ты так хочешь взяться за эту работу? — Бадрия повернула голову так, чтобы видеть мое лицо. Ее глаза превратились в две узкие щелочки.

Я с невозмутимым видом зачерпнула еще масла из баночки и принялась усиленно массировать ей плечи.

— Потому что… Ты устаешь в этих поездках, и я подумала… Ладно, скажу: потому что мне всегда хотелось побывать в Кабуле. А раз сейчас ты ездишь туда, я подумала, что и для меня это шанс посмотреть столицу. Ты поговори с Абдулом Халиком, ладно? Тебе он не откажет.

Бадрия проглотила наживку. Она вздохнула, закрыла глаза и расслабилась. Я продолжила массировать ей плечи.

Мне оставалось лишь надеяться, что в разговоре с Абдулом Халиком она будет так же красноречива и убедительна.

Каждый раз, когда я спрашивала, поговорила ли она с нашим мужем, Бадрия пожимала плечами и отмахивалась от меня. Либо она передумала, либо у нее не было пока возможности обсудить с ним вопрос о помощнице, либо он был в неподходящем настроении, чтобы начинать такой разговор. Неделя шла за неделей, время очередной поездки в Кабул приближалось. До отъезда оставалось дней десять, Бадрия по-прежнему молчала, и я почти потеряла надежду, решив, что мой план провалился. Видимо, ей не хватило смелости поговорить с Абдулом Халиком. Но дня через три Бадрия подозвала меня и попросила прочитать несколько строк в какой-то случайно подвернувшейся газете. Не то чтобы она могла проверить, верно ли прочитан текст, но, по крайней мере, убедилась, что я действительно владею грамотой. За два дня до отъезда Бадрия наконец решилась на разговор с мужем. Судя по ее словам, Абдул Халик был не в восторге от нашей идеи, но после первой вспышки раздражения все же согласился отправить меня в Кабул в качестве помощницы депутата. Бадрия сообщила мне об этом, когда, выполнив ее приказ, я принесла ей в спальню отутюженное платье.

— Сразу предупреждаю: как я и думала, идея ему не понравилась. Мне пришлось проявить настойчивость. В конце концов он согласился. Так что, считай, твое желание увидеть Кабул сбылось. Выезжаем в воскресенье, чтобы успеть к началу заседания в понедельник утром. И постарайся не подвести меня, иначе пожалеешь, что вообще завела со мной этот разговор.

— О Бадрия, я не подведу, вот увидишь! Спасибо тебе. Пойду собираться. Надо еще подумать, сколько вещей взять для Джахангира.

— Нет, бери только то, что понадобится тебе самой, — отрезала Бадрия и, повернувшись ко мне спиной, принялась складывать платья в большую дорожную сумку.

— Почему? — не поняла я.

— Потому что Джахангир не едет. Абдул Халик считает, что он еще слишком маленький для такого путешествия. Сказал, Джамиля присмотрит за ним, пока тебя не будет.

Новость застала меня врасплох. Я еще ни разу не разлучалась с сыном. От одной мысли об этом у меня тоскливо заныло сердце. Что делать? Настаивать на том, чтобы взять его с собой? Или самой отказаться от поездки?

— О, я не ожидала… Он действительно так сказал? Ты уверена?

— Да, я уверена. Думаешь, у кого-то могут быть сомнения по поводу того, что говорит Абдул Халик? Он всегда выражается предельно ясно, Рахима. Так что давай собирайся. Под присмотром Джамили твой сын будет в полной безопасности. Она умеет обращаться с детьми.