Желтый караван - [34]

Дома уже никого не оказалось: сын убежал, не дождавшись сосисок и оставив кожуру от сервелата, от супруги же осталась записка:

«Макар! Ты забыл спросить, что надо купить еще. А еще надо купить масла. Подлому я вынуждена идти за маслом. В следующий раз, пожалуйста, когда уходишь, спрашивай, что надо купить еще. Я не могу, естественно, обо всем за всех помнить! Что я еще хотела тебе написать? Да, Вовка ушел без сосисок, кроме того, я не могла его толком накормить, так как кухня была занята уборкой. Если бы не разводили на кухне грязь, тогда не надо было бы в ней убираться! Я же не могу жить в грязи, и это тебе хорошо известно. Когда я вернусь, мы поговорим на эту тему подробнее. Свари себе сосиски, вымой посуду, не забудь, что к десяти тебе на работу. Стихи я твои прочитала, но считаю, что Балтийское море основательно забыто тобой. Надо продолжать работу над формой.

PS: приходил какой-то следователь по спешному делу. Я послала его за тобой в магазин с твоим словесным портретом. Эля».

— Завещание? Сочувствую, дорогой!

— Она вернется минут через десять. Наденьте тапочки, а то вас и удостоверение не спасет.

Макар Макарович никаких уголовных ошибок за собой не знал, поэтому удивился, когда длинноносый, судя по удостоверению капитан, которого Макар Макарович про себя окрестил «Буратино с усами», тут же отключил телефон и стал шастать по квартире.

— Какого черта?!

— Служба! — «Буратино» обежал гостиную, заскочил в спальню и в комнату сына.

— Мебель — три куска, — бормотал он. — «Стенка», телик, кровать румынская… близкий родственник? — кивнул он на портрет А. Блока над столом сына.

— Хороший знакомый! Чего надо-то?

«Буратино» заскочил в ванную, в сортир и влетел в кухню:

— Знаете, дорогой, после одного сегодняшнего случая я как-то даже полюбил малогабаритные квартиры!

— Сейчас супруга придет. Вы это ей скажите.

— А? Ну тогда к делу! По сто грамм для закрепления знакомства?

Он с подозрением покрутил розетку радиоточки:

— Как слышимость?

Под репродуктором блестели какие-то подтеки — вероятно, супруга Эля все-таки недомыла стену.

— Не включайте так громко, видите вон стенку-то как вам эти артисты заплевали.

Макар Макарович грохнул на стол бутылку и стакан:

— Мне некогда! В чем дело?!

— Прекрасно! Я прямо к делу! Ну, со свиданьицем? Я уж без китайских церемоний, дорогой! Сегодня ночью к вам в отделение поступил Тишкин такой. Василий Яковлевич.

— Знаю. Мне звонили ночью. Хотели интенсивно лечить, про видения какие-то он говорил. Но я думаю, ерунда. Симулирует.

— Вот! — плоский «Буратино» повернулся боком к окну, и кухня сразу осветилась. — Оно и есть! Симулирует!

— Ну и что? Мне по закону положены сутки для решения, есть ли необходимость содержать его в беспокойном отделении.

— И какой же будет диагноз заболевания?

— Я больного пока не видел.

— Сейчас увидите! А там уголовное, дело будет! Три статьи! Хулиганство по второй части — двести шестая! Угроза и попытка убийства, да сопротивление милиции! До пяти лет с любым адвокатом огребет!

— А я при чем?

— Ха! А он человек-то не простой! У него есть деньги! А все мы — люди!

— Я не беру.

— Мало не берут многие, много берут всякие! Слышали? А тут — кусков шесть он будет кидать! А жене и теще очень-очень надо его засадить, дорогой! И эти тоже подкинут. Ну, тут поменьше, но тоже куска три обломится! Да я!

— А вы чего?

— Ну, я тоже два-три куска могу. Тянет на все десять! А?!

— От меня-то что нужно? Вы учтите, сейчас супруга придет.

— Понял, — «Буратино» ловко махнул второй стакан, — диагноз! И пока держать! И что бы он там ни пел — не верить!

— Вы считаете, что от меня зависит? А экспертиза?

— Да ну?! Макар Макарович! Уж это дело техники! Профессора там побойчее, да с консультацией, да комиссионный осмотр! Да и Василий-то! Мало что дурак! Он же вдрызг чокнутый! Да вам и «стенку» пора менять. Тачка есть?

— Это машина-то? Мне не нужна.

— Это все так, пока денег нет. Это не магнитофон? — кивнул «Буратино» на приоткрытую дверцу кухонного шкафа.

— Утюг.

— Не похож. Ну как?

— Сумма ничего. А зачем же теще и жене надо собирать на диагноз-то? Он тогда получает и права.

— Это им не надо. Это вам надо! До суммы. Ясно?

— Не очень. Пока как-то бурно все протекает. Но при таких-то козырях…

— Вот! Чувствуется мужской разговор! Все! Пошел! Вообще-то, дорогой, чую, скоренько мы опять встретимся! А? Как я? Я найду вас сам! Это будет вам приятный сюрприз!

— Да уж…

«Буратино» отбежал к двери:

— Давай! До скорого!

Почти тут же пришла супруга:

— Почему опять мусор?! Кто это отсюда выскочил? Ты стал пить?! Ты же писал стихи!

— Это не я стал пить.

— Кто здесь был?

— Слесарь.

— Ты его коньяком поил?

— Да я б его сулемой бы напоил пополам с купоросом, — бормотал Макар Макарович, прилаживая свернутую «Буратино» радиорозетку. — Вон аж стенку всю заплевали! Артисты!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Ржевский сбежал из квартиры Тишкина где-то часу в шестом. Их дальнейший разговор с бывшим привидением с полчаса еще происходил под бодрый лязг фужеров, и в конце концов смесь «Болса», «Джонни Уокера», «Аморанти», плюс недостаточно переработавшиеся остатки «Успокоителя Ташевской», плюс трагические события вечера и ночи ошеломили Ржевского настолько, что он, как теперь смутно вспоминал, где-то с трех часов ночи принял самое горячее участие в поисках в квартире Тишкина неких таинственных «животных», которые, как утверждал «Буратино», должны были обязательно завестись в квартире еще с вечера, просто их плохо искали. «Буратино», правда, почему-то не решался обозначить класс и вид животных, бормоча, что они «что-то вроде ваших крокодилов», но поисками руководил в таких местах, где нормальные крокодилы никак спрятаться не могли: они с Ржевским не только заглядывали под диваны и под шкафы, но и вытрясали все шкатулки и коробочки, и «Буратино» иногда подолгу, мусоля палец, перебирал содержимое этих коробочек и шкатулок, склонившись над столом и становясь похожим на допотопного конторщика со счетами.