Желтые небеса - [16]

Между инженерами и Валтеем вспыхнула дискуссия о том, какая модель предпочтительней: с плоским или цилиндрическим крылом. Престарелый родственник тоже включился – в механике и теории аэродинамики он ничего не смыслил, зато защищал свою точку зрения очень азартно: «Вот этот надо построить, вот этот! Вон тот не полетит! Птица ведь, когда летает, машет крыльями, а не трубами!» Валтей, ссылаясь на свои расчеты, отстаивал цилиндрическое крыло. Селия вставляла замечания, свидетельствующие о том, что она отлично разбирается в предмете. Ее компетентность у одних участников спора вызывала умиление, других раздражала. Мартину реакция как первых, так и вторых представлялась дурацкой: ну да, неглупая девчонка, способная, что в этом необычного? Селия поглядывала на него заинтересованно, и он беседовал с ней с удовольствием, но границ не переходил – он не хотел отбивать девушку у Валтея. Санезко спросил его мнение о предлагаемых моделях. Мартин поддержал кардубийца: аппарату с цилиндрическим крылом – на древней Земле такую конструкцию называли «крылом Флеттнера» – не грозит потеря подъемной силы при повороте.

– Вы там у себя, в небесах, молодой человек, на чем попало летаете! – брюзгливо прошамкал пожилой родственник. – А у нас на Кадме – законы природы! Вот так-то, молодой человек! Сначала поживите с мое, потом рассуждайте!

Тут уж Мартин не сдержал ухмылки. «Молодому человеку» давно перевалило за сорок. Но выглядел он тридцатилетним и на здоровье не жаловался; выносливость, сила, скорость реакции никогда его не подводили. Словно он находился вне времени. Кое у кого это вызывало удивление и зависть, сам же Мартин принимал такое положение вещей как вполне естественное. Его скорее удивляло то, что иные из его ровесников слишком рано начинают сдавать, ведь человеческий организм обладает громадными ресурсами. Для него это была очевидная истина. Как-то раз один знакомый врач пошутил, что Мартин родился с тройным запасом прочности. Возможно, так оно и было.

Санезко вызвал прислугу и распорядился накрыть стол на веранде, подать вино и легкие закуски. Следом за хозяином охрипшие спорщики вышли на свежий воздух. Впрочем, назвать «свежим» неподвижный горячий воздух, пропитанный автомобильной гарью, можно было лишь с некоторой натяжкой. Слепящее оранжевое солнце висело над самой эстакадой, а тень, которую та отбрасывала, стала длиннее и гуще, но до владений Отура Санезко не доставала. Внезапно Мартин напрягся. Несмотря на жару, по спине пробежал холодок. Он вдруг ощутил: вот сейчас что-то произойдет. С ним и раньше такое бывало. Изредка. Он уже открыл рот, чтобы позвать всю компанию в дом, и тут Валтей, взмахнув руками, упал навзничь. Вскрикнула Селия. Пригнувшись, Мартин бросился к кардубийцу. На правой штанине, на уровне колена, расползалось алое сырое пятно. Других повреждений не видно, но Валтей был без сознания. Болевой шок. За сараями протяжно заурчал мотоцикл.

Перемахнув через ограждение веранды, Мартин прыгнул в машину. Архаичный лимузин завелся не сразу, развернулся с сильным заносом, шоркнув лакированным боком о стенку сарая, и выкатился на шоссе. Вон он, мотоцикл. Как раз нырнул в тень эстакады. Направляется к левому пандусу. Привстав, Мартин ударом локтя выбил лобовое стекло. В лицо ударил плотный теплый ветер, пахнущий бензином. Машина с готовностью вильнула к обочине, норовя заехать в гущу высоченных сорняков. Чертова допотопная техника, даже на секунду нельзя бросить управление… Выровняв лимузин, Мартин прибавил газу и достал из плоской кобуры за пазухой импульсный пистолет. Мотоцикл свернул к пандусу. Проклиная тряский автомобиль и статуэтки на капоте, Мартин тщательно прицелился – в колесо, не в человека. Человек нужен ему живым. Нажал на спуск. Мотоцикл начал вилять из стороны в сторону, потом завалился набок, но стрелок успел спрыгнуть. Перекатившись, вскочил и метнулся под эстакаду. Мотор мотоцикла продолжал работать, оглушительно дребезжа.

Мартин затормозил возле одной из мощных опор. По ту сторону эстакады сгрудились старые дома, улочки там узкие, извилистые. Он знал об этом, так как уже успел более-менее изучить Хартабон во время своих прогулок, когда бродил по городу в низко надвинутой шляпе, потрепанной парусиновой куртке и таких же штанах – типичной одежде зитанийского рабочего. На нем и сейчас была зитанийская одежда. А Валтей надел его костюм. Он светловолосый, как и Мартин. Когда Валтея ранили, звука выстрела не было слышно. У кадмийцев нет бесшумного огнестрельного оружия.

Стрелок исчез в хитросплетении мощенных булыжником переулков. Он тоже знал Хартабон и рассчитывал оторваться, однако предугадать действий своего преследователя не смог. Осмотревшись, Мартин в считаные секунды взобрался на крышу ближайшего дома – опорой послужил нависающий над улицей скрипучий деревянный балкон, водосточная труба (та покачнулась, но выдержала его вес), еще один балкон, кирпичный карниз шириной в ладонь. Сверху открывался отличный обзор. Быстро шагающий стрелок выделялся среди разморенных жарой прохожих, большинство из которых никуда не спешило. Вот он настороженно оглянулся, сорвал с головы и отбросил в сторону мотоциклетный шлем. «Я бы на его месте сделал то же самое», – отметил Мартин. Кое-кто из людей посматривал вверх, но без особого любопытства: раз человек в рабочей спецовке залез на крышу – значит, так и надо. В мгновение ока спустившись, Мартин миновал квартал обшарпанных беленых построек, пересек проходной двор, свернул за угол – по заранее намеченному маршруту – и лицом к лицу столкнулся со стрелком, который только-только успел обрадоваться, что отделался от погони. Худощавый парень с длинным костистым лицом и нервно прищуренными глазами. Увидав перед собой Мартина, он широко раскрыл глаза – испуганные, блекло-серые.