Железные ворота - [28]

— Сегодня ты доволен? — обратилась она к мужу.

— Чем?

— Своими делами.

— Да, более или менее. Есть хорошие новости. Сейчас я был у одного человека, который делает светящиеся рекламы. Звал меня к себе работать… Реклама — дело хорошее, с большим будущим… Подумай, оформить целую улицу!.. Никто меня не спрашивал?

— Нет.

— Ты все время была дома?

— Я никуда не уходила, вышивала…

Андонис смертельно устал, и ему хотелось сесть. Цветы и вышивание — это ловушка. Может быть, Вангелия все знает и сохраняет невозмутимый вид, выжидая, чтобы он заговорил первым. Вот тогда и попадешь в дурацкое положение. А физиономия у него, должно быть, и сейчас дурацкая. Он поставил портфель на пол и стоял в растерянности, словно ему не было места в комнате. Вангелия навела такой порядок, что не решишься даже стул передвинуть.

— Значит, меня никто не спрашивал? Странно!

Андонис сел за стол напротив жены. Будто невзначай, отставил вазу с цветами так, что она заслонила голову Вангелии, и он, раскрыв счетоводную книгу, мог спокойно писать. Торговец электротоварами, который занимался также светящейся рекламой, просил Андониса навести порядок в его бухгалтерии. Андонис взял работу домой. Чтобы показать свое усердие, он заполнял книги каллиграфическим почерком. Исподлобья наблюдая за тем, что происходит вокруг, он продолжал писать.

— Прежде к нам заходили знакомые, — начала Вангелия. — А теперь…

— Ты же видишь, у меня уйма дел, — сказал он. — Все знают, что по вечерам меня не бывает дома. Кто в таком случае придет?

— Пропал даже Георгиу, — продолжала Вангелия. — С ним было не скучно… Отложи свои книги, поговорим немного…

Оставив книги на столе открытыми, Андонис встал. Дело принимало плохой оборот, ему необходимо было держать себя в руках. Но занятие коммерцией воспитывает в человеке исключительную выдержку.

— Не появлялся сегодня Георгиу?

— Нет, никто не приходил.

— А Евтихис?

— Он, наверно, дома. Только что я слышала его голос. Сядь, поговорим, раз ты сегодня доволен своими делами.

— Я должен сейчас уйти, — пробормотал он, словно оправдываясь. — Я вспомнил, что…

— Зачем же ты вернулся домой? Почему не пошел туда сразу?

— Хотел увидеть тебя.

— А отчего ты не спросишь, как мои дела? Ну что ты стоишь? Куда это ты собрался на ночь глядя?

— Мне надо…

Андонис чуял приближение бури. Самую большую опасность таили в себе лучистые глаза Вангелии. Катастрофа могла произойти с минуты на минуту.

— Сходишь завтра, — продолжала она. — А сейчас мы запрем дверь, погасим свет. Побудем одни…

— Нет, я должен уйти… Забегу только в одно место… — Он извлек из кармана несколько ассигнаций по сто драхм и сказал Вангелии: — Возьми на расходы.

— Ты сегодня не вернешься?

— Можешь ложиться спать. Не волнуйся. И я тогда буду спокоен. Наверно, тебе мало этого? — спросил он, кладя деньги на стол.

На улице было прохладно. Андонис подумал, что, во-первых, ему просто необходимо было сбежать из дому, а во-вторых, глупо убивать столько времени за скучными счетоводными книгами и также глупо разлеживаться в постели. Часы сна вообще пропадают впустую, точно обрекаешь себя на небытие… Пожалуй, Вангелия знает все и искусно перед ним притворяется.

У ворот он услышал тарахтение мотоцикла. Машина стояла на тротуаре, и почему-то не был выключен мотор.

Андонис внимательно оглядел парня. Тот, видно, кого-то поджидал, так что не представлял опасности. Да, светящиеся рекламы — хорошее дело. «Эту рекламу сделал я!» — скажет он когда-нибудь. Она засверкает среди ночи, и ее будет видно издалека.

Он вернулся во двор. Постучал к Евтихису и позвал его нарочито громко, чтобы услышала Вангелия. Недовольный Евтихис в одних кальсонах появился на пороге.

— Чего тебе?

— Хочу ввести тебя в курс того дела.

— Утром потолкуем.

— Нет, лучше сейчас. Выйди на минутку.

Андонис говорил громко, то и дело посматривая на свои окна: хорошо бы Вангелия выглянула во двор и убедилась, что он не боится Евтихиса.

— Это хорошая работа, — важно сказал Андонис. — Но я не могу за нее взяться, у меня и без того куча дел. К тому же это не моя специальность. У Тодороса ты неплохо заработаешь, ведь работа срочная.

Евтихис не успел ответить, как Андонис, подбежав к своей двери, уже крикнул торжествующе Вангелии:

— Я здесь, беседую с Евтихисом!

— Зайдите в дом, ведь на улице холодно, — пригласила их Вангелия.

Но Евтихис сослался на то, что уже поздно, к тому же неприлично появляться перед дамой без брюк. Он вернулся в свою комнату, накинул старое пальто, которым укрывался вместо одеяла, и вышел во двор.

— Заработаешь хорошо, — громко продолжал Андонис. — Великолепно справишься. Я сразу подумал о тебе, как только Тодорос спросил меня, не знаю ли я подходящего человека. За твою честность я поручился… С Тодоросом я давно знаком. Меня он считает честным до глупости, чуть ли не дурачком, и я поддерживаю в нем эту уверенность, потому что так мне выгодно. Он обращается ко мне за советами и всегда прислушивается к моему мнению… Я не думаю, чтобы у тебя возникли недоразумения…

— Впервой мне, что ли, сбывать контрабанду! — засмеялся Евтихис. — Ну, значит, завтра в десять на площади Омония?