Железные ворота - [25]

Но что это? Господин Харилаос отложил газету и не спускает глаз с тенистой аллеи. Шаги! Опять незнакомый человек.

Измини садится на скамейку. Так безопасней, потому что, скрываясь среди листвы, легко навлечь подозрение. Она всматривается вдаль. Господин Харилаос по-прежнему один. Но он настороженно ждет. А если Ангелос пройдет здесь и сначала заметит ее? Какая-то парочка села рядом с ней. Измини отодвинулась. Потом встала, чтобы не мешать: пусть себе милуются. То и дело оглядываясь, прошла до ограды парка. Место рядом с господином Харилаосом все еще пустовало. Она сделала большой круг и остановилась за его скамейкой. Увидеть хотя бы голову Ангелоса. Но над подстриженными ветками она различает лишь спину господина Харилаоса. Наверно, Ангелос появится сейчас, ведь уже темнеет. Он придет непременно, раз обещал. По-видимому, он часто встречается с отцом. Почему же он ни разу не прислал ей весточки? Хотя бы одно словечко, и она бы знала, что он ее не забыл. Вероятно, у него были на то серьезные причины, ему видней… Посмотреть бы на него, только посмотреть! Она замрет, даже не пошевельнется.

Вечерело. Тени удлинялись, свет потускнел. Слышался шепот и шарканье ног. Прохладой повеяло от темных деревьев. Господин Харилаос сложил газету. Посмотрел на часы, хотел было встать, но раздумал. Измини опять почувствовала вкус поцелуя на губах. И пронизавшую ее тревогу, и дрожь в руках. Если Ангелос опаздывает, значит, с ним что-то случилось, может быть, приблизилась опасность, которая постоянно подстерегает, преследует его.

Прошло немало времени, прежде чем господин Харилаос поднялся с места. По его тяжелой походке видно, что он огорчен. На скамейках шепчутся парочки. Тусклый свет фонарей, деревья точно ненастоящие.

Ангелос не пришел.

В дверях кофейни появился Евтихис, свежевыбритый, в белой рубашке, в начищенных ботинках. Он постоял у карточного стола, поглазел на игроков в тавли и снова вышел на улицу. Он смотрел по сторонам, постукивая кулаком по ладони. К нему несколько раз обращались с вопросами; отвечал он сквозь зубы — ему было не до разговоров. Пристают со всякими глупостями, думал он, и как знать, довелось ли им принять хоть одно важное решение в жизни.

Послышался гул мотоцикла. Из-за угла вынырнул Периклис. Он выключил мотор и поставил машину на тротуар. Новые люминесцентные лампы излучали какой-то мертвенный свет, и, может быть, поэтому лицо Евтихиса показалось Периклису неестественно бледным и озабоченным. Он снял мотоциклетные перчатки — на пальце у него блеснул массивный золотой перстень — и не спеша закурил, поглядывая на окно Алики. Затем он самодовольно покрутил усики и улыбнулся, обнажив ряд белоснежных зубов. Евтихис подумал, что не худо бы наподдать разок-другой этому задавале и разукрасить ему как следует рожу.

— Бензин у тебя есть? — спросил он вдруг Периклиса. — Немного.

— Подкинь меня на площадь Тисиу.

— А почему бы тебе не проехаться на автобусе?

— Я хочу, чтобы ты меня отвез.

— В восемь у меня… — начал Периклис и перевел взгляд на окно Алики.

— Поехали. Я спешу.

В голосе Евтихиса звучала настойчивость, и Периклис недовольно поморщился. «Этот упрямый осел только о себе печется».

— За бензин я тебе заплачу, — пообещал Евтихис.

Из-за угла показался Андонис. Налетев на Евтихиса, он растерялся, но скрыться было уже некуда, и, схватив его за руку, Андонис пробормотал, что ему необходимо срочно переговорить с ним по важному делу. А Периклис уже приготовился ехать.

— Я искал тебя, — сказал Андонис.

— Обязательно сейчас? — спросил Евтихис, слезая с мотоцикла. — Утром мы тут повздорили с твоей хозяйкой, сболтнул я ей лишнего. Она уж небось тебе нажаловалась?

— Нет. Я не был еще дома.

— Я попросил ее помочь мне. Надеюсь, она не рассердилась…

Андонис решил, что подвернулся удобный случай заткнуть Евтихису рот, чтобы он не напоминал больше о долге.

— Так вот, Евтихис, есть хорошее дельце, заработаешь недурно. Ты как?

— Всегда готов.

И Андонис в нескольких словах рассказал ему о партии товара, которую Тодорос просил пристроить.

— Нужен такой человек, как ты. Едва я услышал, тотчас о тебе подумал…

— Ясно, — сказал Евтихис. — Значит, контрабанда.

— Эта работа не по мне, но я хочу оказать услугу Тодоросу…

— Когда пойдем к нему?

— Значит, ты согласен? Послезавтра в десять на площади Омония, — сказал, уходя, Андонис.

Евтихис сел на мотоцикл и приказал Периклису трогаться. Тот неохотно нажал на педаль, машина заводилась плохо, что-то не ладилось, и Евтихис нервничал. Поглядывая на окно Алики, Периклис ворчал, что обзавелся колесами не для того, чтобы развозить тут всяких. Вдруг за занавеской мелькнуло лицо Алики, и он готов был уже заглушить мотор, но Евтихис схватил его за шиворот.

— Брось дурить. Поехали быстрей. Я спешу.

Наконец они тронулись. Периклис проехал под окнами Алики и сделал ей знак рукой, что вернется. Затем прибавил скорость, чтобы быстрей отделаться от навязчивого пассажира.

— Тому типу с портфелем ты взаймы что ли дал? — спросил он Евтихиса.

— С какой это стати мне перед тобой отчитываться?

— Когда я у тебя позавчера попросил денег, так ты мне наговорил с три короба и ничего не дал.