Железные ворота - [128]

— Хозяином будешь ты. Я — твоим управляющим. Я претендую только на определенный процент от прибыли…

Евтихис проворчал:

— Ты — моя главная опора, чего ж ты ломаешься?

— Я — не текстильщик, — возразил Андонис.

— Может, ты не веришь в дело? — закричал Евтихис.

Но Андонис заявил, что в этом его никак нельзя заподозрить, так как он слишком много сил отдает мастерской.

— Я верю в дело. Ведь я вкладываю в него все резервы своего времени, то есть самое ценное, чем располагаю…

В тот вечер их согласие чуть было не нарушилось, но в конце концов Евтихис уступил, потому что в душе ему очень хотелось быть полновластным хозяином.

Через два дня у Андониса родилась блестящая идея: он предложил Евтихису назначить его управляющим с правом подписи. Тогда он, как Андонис Стефанидис, сможет выдавать векселя Евтихису и, как управляющий, учитывать их в банке.

— Великолепная мысль! — воскликнул он с гордостью.

— Опыты будем ставить? — спросил недоверчиво Евтихис.

Но опыт удался, и, получив деньги, они на радостях выпили по кружке пива.

— Великолепная мысль! — беспрерывно повторял Андонис.

Они вернулись домой в отличном настроении и, пригласив своих жен, отправились на семейную прогулку — теперь они были уже люди солидные.

Последнее время Андонис ломал голову, изобретая всякие выгодные комбинации, и неизменно приходил к выводу, что все мелкие мануфактуры следует укрупнить, и только тогда они станут жизнеспособными. Преимущества таких объединений были очевидны. Он беспрерывно думал, как осуществить широкое экономическое содружество, организовать акционерное общество, которое объединило бы маленькие разрозненные предприятия. Он еще ни с кем не делился своими мыслями. В глубине души он боялся, как бы не стряслась какая-нибудь беда и не погибло все разом. «Перспектива, правильная или ошибочная, — это тайный союз человека со временем, первый шаг к предотвращению катастрофы». Когда он пускался в подобные рассуждения, Евтихис покатывался со смеху, словно его щекотали.

Теперь жилые комнаты и мастерская неразрывно связаны, и надо пройти через цех, чтобы выйти на тенистый двор, где сложены ящики и очесы. Какой тут сон, если работа начинается с шести утра? Андонис попытался убедить Евтихиса, что им необходимо снять на паях контору.

— Ишь, как размахнулся, — сказал Евтихис.

И Андонису пришлось ему объяснить, какую огромную роль играет внешняя сторона любого дела.

— Кто сюда ни придет, сразу увидит, что у нас грошовое предприятие. Когда мы обзаведемся конторой, то закажем настоящие бланки. Вот, например, пойду я на фабрику, а там… Мы будем иметь дело с важными господами, где ты их примешь, в прачечной?

Евтихис колебался, но рано или поздно он, безусловно, сдастся.

Лихорадочная деятельность по душе Евтихису. Он с наслаждением входит в мир новых вещей и понятий, спешит все сразу познать, но подчас растерянно смотрит по сторонам, с трудом веря, что заработала его собственная мастерская. Он во все сует нос, всюду поспевает, трудится до седьмого пота и частенько разражается бранью, заглушая гул ткацких станков. Когда он ругается, голос у него становится истошным, и однажды, подойдя к нему, Иорданис сказал: «Что ты разоряешься, как уличный торговец!.. Опомнись, ты же теперь хозяин». И с тех пор Евтихис присмирел. Он с достоинством расхаживает между машинами, дает различные указания, а иной раз наставляет мастеров, как работать проворней, — небось, не надорвутся, приложив побольше стараний. Но он тотчас вспоминает предостережение Андониса не наседать слишком на рабочих, потому что при чрезмерном увеличении производительности быстрей изнашивается оборудование и получается брак. Поэтому он тут же добавляет: «Я, конечно, не хочу, чтобы ты выбивался из сил, а вообще-то тебе самому видней…»

— Трудно быть хозяином, — сказал он однажды вечером Мэри, надеясь, что за свои подвиги он получит в награду слова восхищения, ласку или хотя бы улыбку.

Но Мэри только спросила, когда же наконец она сможет купить себе летнее платьице.

— Такая роскошь нам пока еще не по карману, — резко ответил он.

И Мэри тут же припомнила ему, что о ней он нисколько не думает, а вот для этой — как ее? — Эльпиды побежал сегодня утром за кружкой воды, как только ему показалось, что ей хочется пить.

— Ишь, куда загнула… я же плачу ей, чтобы она приносила мне больше прибыли.

Но он, должно быть, действительно проявляет слишком большой интерес к Эльпиде, потому что позавчера мать сделала ему замечание: «Не заглядывайся на девчонку, не забывайся…» Чего им надо? Он, как и всем, платит Эльпиде жалованье, и ради этого заработка она и находится здесь. Эльпида быстро освоила ремесло и, по словам самой тетушки Стаматины, болеет за дело. Евтихис со стороны наблюдает, как разговаривает с ней Фанис и проявляет ли Эльпида к нему интерес. Пока что Фанис тщательно ухаживает за своим станком, уходит позже, чем она, и поэтому Евтихис спокоен. Позавчера в полдень волосы у Эльпиды слиплись от пота, но она казалась очень красивой. Лицо ее неизвестно почему светилось безмятежной радостью. Евтихис попытался понять, что с ней происходит, но ему помешала жена, позвав его обедать. Сначала он решил, что они с Мэри будут есть во дворе вместе с рабочими, но потом передумал. Лучше в комнате. И даже при закрытой двери. «Иначе будет похоже на панибратство; здесь же люди на работе, а не на прогулке…» — сказал он, и Мэри с ним согласилась.