Железная команда - [13]

Климушка поднялся и, озираясь, повел Асю дальше. Она не опрашивала, куда они идут, а лишь всхлипывала и все еще продолжала шепотом твердить: «Дедусь, дедусь…»

Вначале он не раздумывал, шел — только бы подальше от фашистов. Потом заметил, что движется они по направлению к его дому. До избы бабушки Позднячихи было километра три. Ему почему-то сдавалось, что Ася у них будет в безопасности. «В омшанике спрячемся. Не то — на чердаке», — решил он.

Но немного погодя ему вспомнилось, что фашисты в деревне шарили по дворам, и он подумал, что лучше им на рассвете уйти в бор. Если Асин дедушка жив — тоже в бору надо искать.

До этого мысли носились в голове, как летучие мыши, быстро и неясно. Зацепившись за Горелый бор, они сразу закружились около самого потаенного места в лесу — Журавлиного яра. Был в середине бора плоский холм, как бы остров, площадью гектара два. Путь к нему преграждали топи и непролазная тальниковая чаща. Он казался островом не только потому, что возвышался над окружающей его заболоченной низиной, а и оттого, что весь порос кудрявым дубняком. Всего одна сосна стояла на его круче — но сосну эту трое мужиков не могли обхватить руками. Под сосною была маленькая избенка, сложенная из дубовых колотых плах. Бабушка Позднячиха говорила, что построил ее Ваня-лесник сорок лет назад, а и нынче в стену гвоздь не вобьешь — крепка. Вот где они укроются!..

Кончилась рожь. Пошли посевы ячменя.

«Недалеко теперь…»

Вставала из-за бора горбатая седая луна, словно ей недужилось, но по старческой хлопотливости не могла улежать. Свет ее был какой-то подслеповатый: вроде посветлело, а за сотню метров человека на чистом месте не разглядишь. Около своего плеча Климушка увидел лицо Аси — белое, настороженное, с искорками слез. Он не замечал у нее отдельно глаз, носа, бровей, ни даже необычайной шапки волос на голове. Все это ему виделось только в целом и казалось удивительным чудом среди остального мира. И почему-то он чувствовал себя виноватым перед ней за то горе, которое на нее свалилось…

Он прислушался. Перепелки скликались, бесшабашно звали друг друга «пить-и-бить». Стрекотали кузнечики. Сухо шуршали усатые колосья.

Послышалась фырканье, будто перепелка вспорхнула. И тут же к шуму крыльев прибавился издали глухой стук мотора. По краю поля, как зверь, крался мотоцикл.

— Ложись! — шепнул Климушка. Сам он вытянул шею, пытаясь разглядеть, куда направляются враги.

Девочка не уловила стука машины, команда для нее прозвучала неожиданно, тем более, что сам Климушка продолжал стоять. Ася замешкалась. На краю поля сверкнуло и забилось остренькое жальце огня…

…Фельдфебель Крайцер заметил какое-то движение на ячменном поле. Он дал веером длинную очередь из пулемета. Унтер-офицер, сидящий за рулем, круто развернул мотоцикл, чтобы ехать в том направлении. У кромки посевов переднее колесо машины резко ткнулось в глубокую тракторную борозду. Надо было вставать, перетаскивать тяжелую машину. Крайцеру лень было вылезать из коляски, он устало махнул рукой.

— Никого там нет, мне почудилось. Давай назад.

Водитель был рад, что не придется трястись по пашне. Он соскочил с седла и начал вытаскивать плотно засевшее колесо. Это отняло несколько минут. Когда мотоцикл был выведен на тропинку, Крайцер снова дал длинную очередь…

…Треск пулемета заглушил ее слабый вскрик. Климушка вначале подумал, что Ася упала, запоздало выполняя его команду после того, как пулемет смолк. Ожидая новой очереди, он приник к земле рядом с девочкой. Вдруг он заметил, что рука ее бессильно отвалилась к его боку.

— Что с тобой? — шепнул он.

Ася молчала.

— Что?!. — вскочил он на колени.

Ему послышалось, что она всхлипнула; на правом плече по кофточке, как змея, ползло черное пятно. Кровь!..

Климушка ощутил оглушительный удар в голове и груди, судорога холодной волной разлилась по всему телу, что-то корежа внутри него. Он бы закричал, если б смог, — перехватило дыхание, челюсти свело так, что захрустели зубы.

То, что он делал дальше, он делал сознательно, то есть он все понимал. В то же время руки и ноги двигались как бы без его воли.

Каким-то образом ему удалось взвалить девочку себе на закорки. Огибаясь едва не под прямым углом, он побежал мелкими частыми шажками. Путались ноги. Звонко шурша, хлестали колосья по лицу.

Ася, обмякшая и безжизненная, то и дело оползала со спины. Вскоре, однако, Климушка почувствовал, как по ее телу прошло упругое движение. Ася вздохнула и слабо простонала:

— Больно…

Жива! Это было самое главное из всего, что сейчас происходило. Он забыл про фашистов, про опасность самому быть убитым. Надо было скорей добежать до дому, и тогда все будет хорошо…

Климушка выбрался из ячменя на луговину. И как только перестали шуршать колосья, он услышал собачий лай. «Жук!» — узнал он. На душе посветлело — изба была близко.

Сзади опять застучало — то была вторая очередь, выпущенная фельдфебелем из пулемета.

Перед Климушкой в эти секунды мелькали солнечные полянки Журавлиного яра, озерко под обрывом — вода там студеная и чистая-чистая, как роса. А из старой сосны живица течет, какой нигде нет полезней на свете: смажет бабушка рану — через день заживет! И в дупле — рой пчелиный. Угостит он ее таким медом…