Желания Элен - [34]

И увидел ее.

– О'кей?

Она кивнула.

Он взял ее за руку и они зашагали по улице.

– Домой? – спросил он. – Или обратно в офис?

– Наверное я возьму отгул.

Он ничего не сказал. Он просто шел с ней. Просто был рядом.

– Боже, какой замечательный день, – сказала она. – Взгляни на небо. Я люблю такие дни. Только в мае и в октябре бывает такая погода. Понимаешь? Чистое небо. Воздух, которым можно дышать.

– Мне очень нравится этот день, – добавила она.

Он молчал, время от времени поглядывая на нее сверху вниз и задумчиво улыбаясь. Вскоре они оказались перед домом Элен.

– Пожалуй, я вернусь на работу, – сказал Гарри.

Она посмотрела на него.

– Хорошо, – сказал он. – Ненадолго.

Он сел согнувшись на диван в гостиной, положил локти на колени, оставив кисти свободно свисать между длинных ног. Элен приготовила кофе и принесла посыпанные сахарной пудрой пончики. Но, едва откусив кусочек, она стремглав бросилась в ванную и с треском захлопнула за собой дверь.

Он терпеливо ждал ее, разглядывая свои руки, раздумывая над тем, какие все-таки странные эти руки, если приглядеться к ним пристальнее. Куски мяса, изрезанные мелкими морщинами, оканчивающиеся пятью отростками. Кажется, будто в их форме нет и намека на красоту. Будто эта конструкция – плод больного воображения какого-то плотника или, быть может, ребенка, который привинчивает к своему скейту сзади и спереди по красной коробке, делает из проволоки руль и думает, что кадиллак готов. Вот какие они – человеческие руки, если приглядеться к ним пристальнее.

Вскоре Элен вышла из ванной. Она умылась холодной водой и теперь чувствовала себя чуточку лучше.

– Я собираюсь выпить рюмочку, – объявила она. – Ты как?

– Я присоединюсь, – кивнул он.

Она принесла бутылку виски, два стакана, тарелку с кубиками льда и кувшин с водой. Себе она смешала виски с водой, а Гарри налил себе чистого и пил его небольшими глотками.

– Сколько времени он у тебя? – спросил он.

– Всю свою жизнь. Однажды на Рождество я получила премию – пятьдесят долларов. Он сидел в витрине магазина на Лексингтон вместе со своими братьями и сестрами. То есть… Я хочу сказать, что они выглядели так, будто все из одного помета. Они гонялись друг за другом, кусались, возились на куче скомканных газет и скулили. А он сидел очень спокойно и смотрел в окно. Он казался таким одиноким. Как будто его никто не любит. Позже-то я поняла, что это меня разыграли. Щенок был прирожденным актером. Ему нужно было вступить в «Эквити» note 17. Он просто знал, как нужно вести себя, чтобы его купили. Нужно сидеть и смотреть в окно широкими глазами. Можно даже выжать слезу. Рано или поздно какой-нибудь мягкосердечный недотепа пройдет мимо и купит тебя, и отнесет домой, в тепло, где у тебя будет мягкая постель и тебя все будут любить и кормить. Маленький негодник, он все это просчитал.

Гарри усмехнулся.

– Да, возможно, он все просчитал.

– А… Какого черта, – сказала она. – Он был всего лишь собакой.

Гарри кивнул.

– Лучше заведи себе еще одну.

– Может быть. Когда-нибудь. Не сейчас. – Она оглянулась на клетку с попугаем. Птица чистила свои перья. – Ты думаешь, он что-нибудь понимает? Попугай?

Гарри пожал плечами.

– Может быть.

– Мне не нравится эта птица. Может, я не должна так говорить, но это правда. Мне она просто не нравится. Между нами ничего не возникает.

– Зачем ты его купила?

– Это случилось на распродаже в Гимбелсе. Я решила, что он мог бы составить компанию Рокко, пока я на работе. Но Рокко он тоже не понравился. Думаю, я от него избавлюсь. Не хочешь взять?

– Нет, – сказал Гарри. – Спасибо.

– Я полагаю, ты думаешь, что я придурковатая дамочка, совершенно убитая смертью своей собаки.

– Нет, я так не думаю.

– У него ведь хорошая родословная. Его дедушка был чемпионом. На какой-то псарне в Небраске. Я могу показать тебе бумаги.

– Да нет, не надо.

– Ну, в общем, я любила его.

– В этом нет ничего плохого.

– Думаю, что нет. Маленький вонючий негодник…

Она торопливо налила себе еще виски и сделала большой глоток.

– У всех у нас случаются неприятности, – сказала она.

– Конечно. Такова жизнь.

Они сидели и прихлебывали из своих стаканов, и виски постепенно забирало их.

– Думаешь, есть рай для собак? – неожиданно спросила она.

– Конечно. А почему нет? Для всех живых существ. Для собак и для всех прочих зверей, и для тараканов, и для всяких клопов. Почему рай должен быть только для людей?

– Да, – задумчиво сказала она. – Верно.

Затем она подошла и села рядом с ним на диван. Она обняла его за шею. Она поцеловала его.

– Я просто почувствовала, что хочу сделать это, – сказала она. – Просто почувствовала.

– Я понимаю, – пробормотал он, – я понимаю, милая…

Ему не следовало говорить «милая», потому что это окончательно сломило ее. Она совершенно расклеилась и потеряла над собой контроль. Он обнял ее, начал гладить и успокаивать, пока ее рыдания не стихли, пока она не успокоилась и не перестала дрожать.

– Боже мой, прости меня, – с трудом переводя дух, сказала она. – Прости меня. Я не думала, что такое случится. Я правда думала, что смогу держать себя в руках.

Она не понимала, что он говорит. Он просто говорил что-то тихим голосом, почти шептал, поглаживая ее волосы. Он достал из нагрудного кармана желтый шелковый платок и вытер ее слезы. Он был очень внимателен и серьезен.