Желания Элен - [33]

Он отнял стетоскоп от тяжело вздымающейся груди Рокко и посмотрел на Элен.

– Минутку, – сказал он. – Давайте посмотрим его медкарту.

Это было великолепное зрелище – карточки во вращающейся картотеке, на каждой карточке номер, под которым животное значится в основной картотеке. Достаточно набрать номер в основной картотеке и история болезни тут как тут. Вот и Рокко – глисты, коньюктивит, диатез, астма, семь удаленных зубов и так далее и тому подобное.

– Рокко, – сказал он. – Так. Ему двенадцать? Или тринадцать?

– Будет тринадцать.

– Так. Ну что ж, боюсь, ему не выкарабкаться.

– Не выкарабкаться?

– Он очень плох, мисс Майли. Мы ничем не можем ему помочь. Язва в желудке так и не зажила. Рот у него сами видите в каком состоянии. И взгляните вот на это…

Он поднял лапу Рокко и отпустил ее. Она бессильно упала обратно на стол.

– Не смейте! – яростно воскликнула Элен.

– Он ничего не чувствует. Полагаю, у него паралич.

– Паралич? С чего вдруг?

– Мисс Майли, он стар. Псы этой породы – не долгожители. Он уже совсем развалина. Мы не можем собрать его заново. Сейчас ему очень больно. Он едва дышит.

– Значит, вы ничего не можете сделать?

– Нет.

Она положила руку на морду Рокко. Он высунул язык и лизнул ее.

– Ничего? – переспросила она.

– Нет, – ответил блистательный доктор. – Ничего.

Внизу промчалась пожарная машина. Завывания сирены заполнили кабинет.

– Как вы это делаете?

– Что? Простите, я вас не расслышал.

– Как вы это делаете?

– А-а. Шприцом. Один укол. Абсолютно безболезненно. Он просто уснет. Вы можете остаться с ним, если пожелаете. Уверяю вас, для него это будет гораздо менее болезненно, чем испытываемое сейчас.

– А потом?

– Что потом?

– Вы… вы изрубите его на кусочки, ведь нет?

– Разрубим на кусочки? – негодующе воскликнул он. – Конечно нет. Мы обо всем позаботимся. Предоставьте это нам. Ну так как?

– Вы уверены, что ничего не можете сделать?

– Абсолютно. Это безнадежный случай. Итак?

– Да. Хорошо.

Он вытащил из папки специальную форму.

– Подпишите здесь, пожалуйста, – сказал он.

Она вернулась в приемную. Гарри ждал ее. Сидел и курил сигарету.

– Заткни свою пасть, – сказала пожилая женщина своему котенку.

– Слушай, Гарри, – сказала Элен, – ты вполне можешь возвращаться в офис. Здесь тебе делать больше нечего. Я буду позже. Может быть, к полудню. Спасибо за все. Ты очень помог. Без тебя я бы не справилась.

– Как он?

– Рокко? Ну… не очень. Они собираются его усыпить. Доктор сказал, что его необходимо усыпить.

– Ох, – сказал он. – Ах, – сказал он. – Ну, может быть, я подожду тебя? Я просто буду сидеть здесь и ждать. Пока ты не выйдешь.

– Нет, – сказала она, положив руку ему на плечо и слабо улыбнувшись.

– Спасибо, но я справлюсь сама. Возвращайся в офис. Я буду позднее. О'кей?

– Конечно, милая, – сказал он, наклоняясь, чтобы чмокнуть ее в щеку.

– Держись.

Он повернулся и вышел за дверь.

Рядом с кабинетом располагалась маленькая комнатка. Она села на стул с пластиковым сидением и стала ждать. Ей показалось, что прошло полчаса, но, возможно, на самом деле всего минут пять. Сияющий доктор вынес Рокко на одноразовом бумажном матрасике – ни дать ни взять метрдотель: «А вот и жареный поросенок, начиненный…» Он хотел положить Рокко на пол, но Элен взяла у него собаку и положила себе на колени.

– Я полагаю, двадцать минут самое большее. – Он улыбнулся.

Она посмотрела на него с ненавистью.

– Спасибо, – сказала она.

Рокко был очень спокоен. Он лежал, уставившись прямо перед собой. Его дыхание стало легче. Элен принялась гладить его.

– Смейся и весь мир будет смеяться вместе с тобой, – сказала она ему.

– Плачь и будешь плакать один.

Он скосил глаза, чтобы взглянуть на нее. Его хвост слабо завилял.

– Человек, который чего-то стоит, это тот, кто может улыбнуться, когда все идет к чертям.

Эта мысль понравилась Рокко. Он чуть-чуть приподнял голову, и Элен наклонилась поцеловать его, вдыхая показавшийся вдруг таким милым запах из его пасти.

– Ну что, грязный ты негодник, – сказала она, – оставляешь меня одну? Оставляешь меня совсем одну?

Больше она почти ничего не говорила. Она просто сидела и гладила его, лежащего на бумажном матрасике.

– Глупый песик, – только раз сказала она.

Он был очень хороший. Он то и дело косил глазом, стараясь не потерять ее из виду. Наконец его губы обвисли, обнажив ужасающие десна и зубы, и он тяжело засопел, высунув черный язык. Она машинально гладила его размеренными движениями: голова, холка, спина…. Потом она начала осторожно почесывать около хвоста – ему всегда это нравилось.

Он уходил, уходил… закрывались глаза, дыхание становилось все тише. Она наклонилась к нему.

– Слушай, лапочка, – прошептала она, – прежде, чем ты оставишь меня, я хотела бы тебе кое-что сказать. Я всегда скрывала от тебя это…

Рокко попытался поднять голову, но у него не получилось.

– Ты на самом деле не мой сын, – прошептала она. – Ты приемный. Но я хотела тебя. Я хотела тебя.

Немного погодя в комнату вошел доктор.

– Ну, – энергично спросил он, – мы закончили?

– Да, – ответила Элен Майли, – мы закончили.

Она вышла на залитую солнечным светом улицу и первый, кто попался ей на глаза, был высокий, черный Гарри Теннант, прислонившийся к стене здания ветеринарной лечебницы. Он курил сигарету, рассеянно глядя по сторонам.