Желание - [26]

– Он выиграл величайшую из битв, – произнес Уилки устами Фрэнка Олдерслея, когда тот подошел и замер над безжизненным телом его друга. – Он сумел одолеть самого себя.

Странное дело, но, произнеся эти слова под занавес, после которых зал разразился восторженными аплодисментами, Уилки едва сдерживал ироничную улыбку.

Вскоре он убедился, что успех глух к голосу иронии. Актерский талант Диккенса расхваливали на все лады «Таймс» и «Иллюстрированные лондонские новости». А журнал «Атенеум» пошел еще дальше, объявив Диккенса «первооткрывателем новой эры актерского мастерства».

Сокрушенно покачав головой, миссис Тернан закрыла «Атенеум» и положила его рядом с собой на сиденье. «Это надо же – первооткрыватель новой эры!» Ее попутчик по купе, молодой человек, сидящий напротив, украдкой бросил на нее взгляд. Эта незнакомая дама одета в траур, тогда почему она смеется? На повороте раздался свисток паровоза, состав резко сбавил скорость, отчего пассажиров – ведь это был вагон третьего класса – начало мотать в разные стороны. Наконец поезд выровнял ход, и все вернулись в прежнее положение. Миссис Тернан взяла себя в руки и извинилась перед юношей.

– Простите, у меня умерла сестра, – сказала она. – Мы похоронили ее сегодня утром в Солфорде.

Другая бы расплакалась на ее месте, но только не миссис Тернан. Слезы она проливала в другом месте – на сцене. Слезы были ее трудной работой, направленной на то, чтобы выдавить ответную слезу у зрителей. Такова жизнь. Превратности судьбы приучили миссис Тернан смеяться над реальностью, которая пыталась ее сломить. «Не дождетесь», – повторяла она себе. И хотя она была женщиной мыслящей, иногда она старалась ни о чем не думать, повторяя одну и ту же мантру: никогда не сдавайся, никогда не жалуйся, никогда не пасуй перед неудачей.

Она сложила руки на коленях, чтобы юноша не увидел чертовы дыры на ее перчатках, и мысленно отругала себя, что не оделась теплее, потому что в вагоне не топили. Миссис Тернан выглянула в затуманенное окно, словно ожидая увидеть там скованный льдом пейзаж. Поезд вез ее на север Англии.

Нет, тональность очерка просто изумляла, и если бы не данное ей обещание вести себя прилично, она бы снова расхохоталась. Джентльмен и его дети разыгрывают пьесу на фоне бумажного домика! Хорошо, допустим это такой вид гипноза – что угодно, но только не театр. Уж кто-кто, а миссис Тернан знала, что такое театр. Она исходила его подмостки – сырые, прогнившие, скрипучие, занозистые – начиная с трехлетнего возраста. И хотя она страстно верила в театр Шекспира и Мольера, театр не ответил ей взаимностью. И вот, пожалуйста: ей уже пятьдесят, а она одна, без мужа, с тремя дочерьми. Снимает крошечный домик на окраине Лондона. Заработки мизерные, и, само собой разумеется, шансов на успех становится все меньше.

Не о такой жизни мечтала она, когда, будучи совсем юной, собиралась стать второй Сарой Сиддонс. В Бостоне она зарабатывала даже больше, чем сама Фанни Кембл, играя в паре с Чарльзом Кином, и ее мастерство восхваляли как в Старом, так и в Новом Свете. А как восхищались ее красотой! Потом она вышла за молодого ирландца с блестящим будущим. Но в результате он умер в Вифлеемской королевской психиатрической больнице, а она начала увядать. Хороших ролей становилось все меньше, хотя она более чем когда-либо нуждалась в них. Она ездила по провинциям, держалась на хлебе, пиве и жестком как подошва дешевом мясе. Скиталась туда-сюда, ночуя в сырых номерах, играла в самых маленьких отдаленных театрах. А однажды, уложив своего мертвого маленького сына в кроватку, три вечера подряд отыгрывала спектакль, возвращаясь домой к его уже холодному тельцу. Просто ей нужно было заработать достаточно денег, чтобы его похоронить.

Она стремилась изо всех сил обеспечить лучшую судьбу трем своим дочерям, правда, не зная, как это должно выглядеть. Было время, когда имя ее старшей дочери Фанни красовалось на театральной афише как «Infant Prodigy»[26] – зрители были покорены игрой этой гениальной девочки. Но Фанни выросла, и ее талант испарился. Была средняя дочь Мария, очень усердная, но не отличавшаяся ни красотой, ни талантами, так что вряд ли на ее голову могли свалиться слава или большое состояние. Младшая Эллен также выступала на сцене с трех лет: она танцевала польку, натягивала трико и играла роль мальчиков, исполняла акробатические номера, пела как солистка, а также дуэтом и в хоре. Но теперь ей исполнилось восемнадцать, и не было в ней той актерской энергии, чтобы схватить птицу счастья за хвост.

Да, наступили трудные времена. Прошлым летом Фанни и Мария загорелись идеей открыть школу хороших манер для девочек. Ну разве это серьезно? Так оно и случилось – все закончилось пустыми классами и пшиком. Театральные друзья подкидывали миссис Тернан роли, но она больше не могла рассчитывать на то, чтобы сыграть Корделию или Дездемону, что позволило бы жить на широкую ногу. Марии удалось две недели поработать в Театре принца-регента, но дальше у нее не пошло. У Фанни дела шли лучше – она играла Оберона в постановке «Сон в летнюю ночь». Не звезда, но все-таки.