Жди гостей - [14]

Он поднимает на меня свой левый глаз, в то время как правым принимается рассматривать картину, изображающую битву при Мариньяне.

– Что вам угодно? – спрашивает он, вытирая брюки. Папаша, конечно, коммерсант. Он уже воображает, видя на мне хорошо сшитый костюм, что сдаст мне Версальский дворец! Он указывает мне на кресло далекой эпохи, которое, если судить по поданной им жалобе при приеме моего зада, должно бы было находиться в музее.

– Вы по какому поводу?

Я собираюсь выложить мою версию, но в это время телефон требует приоритета.

– Вы меня извините? – говорит он. Он снимает трубку и, будучи наделен острым чувством соглашательства, произносит в микрофон «Алло!..»

Он слушает какое-то мгновение. Лоб у него плоский. Я не люблю типов, у которых лоб в форме доски для резки овощей. Их мысли обычно столь же плоски. На его физиономии с отпечатком посредственности проступает недоверчивое выражение.

– Очки? Какие очки? – бормочет он.

Я тут же улавливаю ситуацию. Малышка Усыпи-ребенка была обеспокоена моим посещением и теперь хочет убедиться, что это в самом деле агентство посылало меня к графу Вопакюи.

Вы, следящие за моими подвигами с верностью, сравнимой лишь с дружбой, которой я вас удостаиваю, вы должны знать, что я человек быстрых решений. Молниеносным движением я выхватываю трубку у Уктюпьежа. Сдатчик хижин внаем, без сомнения, никогда не занимался регби, потому что он позволяет оставить себя ни с чем, не успев изобразить никакого жеста.

Я закрываю микрофон ладонью и говорю ему, чтобы унять его негодование: «Полиция!»

Пока он размышляет над этой стороной вопроса, я начинаю разыгрывать мисс Пеленку.

– Алло! Это я, – говорю я. – Я вернулся, и господин Уктюпьеж спрашивает меня, что это за история с очками. Он не в курсе дела, потому что это его сын получил письмо графа и он ему еще о нем не сказал. Вы что-то хотели, прекрасная демуазель?

Избавленная от сомнения и освобожденная от неблагоприятного предрассудка, который мог бы мне дороговато обойтись, девушка щебечет туфту:

– Я хотела узнать, должна ли я вас предупредить в случае, если обнаружу эти пресловутые очки?

– О да! Предупредите меня, – расплачиваюсь я той же монетой. – Я счастлив слышать ваш голос. И, если случайно вы измените свое мнение насчет ночного Парижа со специализированным гидом, также предупредите меня. Я покидаю агентство лишь в случае крайней необходимости.

Она отвечает мне, что подумает, что надо посмотреть. Я спрашиваю ее, орет ли Джими по-прежнему. Она уверяет меня, что, если бы телефон находился в комнате младенца, она бы не смогла расслышать мужественный тембр моего голоса. Затем мы расстаемся с какой-то надеждой между нами.

Входе этой беседы я вытащил свое удостоверение полицейского и дал его прочитать торговцу подлеском. Он держит его с правой стороны от своей головы, чтобы дать возможность своему правому глазу, обеспечивающему тылы, прочитать его, в то время как левый продолжает оценивать меня.

– Что все это значит? – спрашивает он с достоинством, после того как я повесил трубку.

Я вытираю лоб. Я очень правильно поступил, приняв решение побыстрее прибыть в агентство.

– Господин Уктюпьеж, – говорю я, – извините, но я выполняю специальное задание. Вы сдали виллу Фреду Лавми, не так ли? Случилось так, что за ним охотятся заправилы преступного мира, вы ведь знаете, как это делается. Если у какого-либо типа денег куры не клюют, всегда найдется куча негодяев, которые им заинтересуются. Я уполномочен обеспечить его безопасность и безопасность его семьи. Но, чтобы войти в семью Лавми, не вызывая подозрений у обслуги, я использовал невинную хитрость: сделал вид, что пришел от вашего агентства.

Ну вот, теперь он в курсе, этот фрукт, и становится милым.

– Весь к вашим услугам, господин комиссар, – важно заявляет он, возвращая мне удостоверение.

В его асимметричных зрачках проплывают трехцветные штандарты.

– Моя заветная мечта – сотрудничать с полицией, – говорит он. – Я участвовал в войне – той, другой, настоящей, шел в ногу со временем.

Я испытываю большое желание ответить ему, что это, должно быть, не очень удобно, но он продолжает:

– А мой племянник служит в СРС23.

– У вас полное алиби, – заверяю я его.

– Одна деталь, – улыбается Уктюпьеж. – В противоположность тому, что вы только что утверждали девушке, у меня нет сына. Я холостяк.

Я возражаю, что никогда не поздно это сделать и что чем в более пожилом возрасте женишься на молодой женщине, тем более рискуешь обзавестись детьми.

Сказав это, я перехожу к профессиональной стороне дела.

– Вот вам два телефонных номера, по которым вы сможете со мной связаться на случай, если эта девушка захочет со мной встретиться.

– Договорились, рассчитывайте на меня, господин комиссар.

– Как давно вы сдали виллу на проспекте Мариво Фреду Лавми?

– Около месяца.

– Надолго?

– На три месяца. У него девять недель съемок во Франции. Мне кажется, это совместное производство

– В самом деле. Вы вели переговоры с Лавми?

– Нет, с его секретарем.

– Скажите, у вас никто не наводил о нем справок?

– У меня?! – удивленно восклицает торговец стенами.

– Касающихся, например, дома, в котором он живет?