Жажда жить - [206]

— Хорошо.

— Где ее сын, в пансионате?

— А что, за ним надо послать?

— Пока нет, — покачал головой доктор. — Это ведь недалеко? В Поттстауне?

— В Лоренсвилле.

— Ладно… Если понадобится, скажу. — О’Брайан немного помолчал. — Сколько Грейс лет? Думаю, мне надо это знать.

— В апреле исполнится тридцать семь.

— Гм… Ладно, Бетти, мне пора. Буду в десять.

— Отлично, доктор О’Брайан.

Она проводила его вниз и помогла надеть пальто. Шляпу он держал в руках.

— Слушайте, Бетти, вы действительно хотите, чтобы Грейс осталась у вас?

— Если это пневмония, то да.

— А почему, позвольте спросить?

— Доктор, вы же знаете Грейс. Женщина она своенравная, не любит, когда ей досаждают другие. Но когда ты болен, нужно, чтобы рядом был еще кто-нибудь помимо сиделки, а у Грейс никого нет. Ни матери, ни сестры, ни мужа.

— Боюсь, вы правы, Бетти. Больные, они как дети — кроме, возможно, самих детей.

Доктор ушел и вернулся, как и обещал, через несколько часов, сразу после десяти. Он проследовал в спальню, превратившуюся в больничную палату, поговорил с сиделкой, а когда вышел, увидел Бетти, сидящую с Броком и Эдгаром в комнате, которую называли кабинетом.

— Ей очень плохо, и пока я не вижу причин отказываться от того, что сказал раньше. По всем признакам это пневмония. Судя по всему, поражены легкие. — Он сел на стул. — Если хотите устроить консилиум, я только за, но лучше выждать день-другой. Если я не ошибся в диагнозе, то перед тем, как она пойдет на поправку, ей станет хуже, гораздо хуже, к этому надо быть готовым.

— Так как насчет сына, послать за ним?

— Пока не надо. А вот связаться с директором школы и посвятить в происходящее стоило бы. Только пусть мальчику ничего не говорит. Все указывает на пневмонию. Внезапное начало болезни. Озноб. Дыхание — я прислушался — прерывистое, затрудненное. Я дал ей чуть-чуть морфия, но при пневмонии много и нельзя.

— Грейс в жизни ничем не болела, — вставил Брок.

— Именно такие здоровые чаще всего пневмонией и заболевают. И еще раз хочу повторить, зная, что говорю с людьми разумными: перед тем как дело пойдет на поправку, ей станет хуже. Это такая болезнь, которая поражает сильных и здоровых, словно природа припасла против них особое оружие. Это напоминание о том, что в конечном счете природа всегда берет верх — если, конечно, угодно думать о природе как о враге человеческого тела. Но можно посмотреть и иначе, и тогда получится, что человеческое тело берет верх над природой. Начиная с рождения и даже до него. И именно пневмония — пример того, как тело часто побеждает природу.

— Зайти к ней можно? — спросил Брок.

— Нет смысла, Брок, она все равно спит. Говорю же, я дал ей немного морфия. Теперь давайте договоримся: Бетти великодушно предоставила Грейс свое жилье, поэтому отныне все вопросы я намерен обсуждать только с ней, как если бы она была матерью Грейс. Я готов отвечать на ваши вопросы, Брок, и решение вызывать на консультацию другого врача или нет, остается за вами. Но в любом случае я буду иметь дело только с Бетти. Все согласны? Брок? Эдгар?

Возражений не последовало.

— Ну, Бетти у нас человек опытный, она знает, что сиделкам мешать не надо. Эти две — лучшие в городе, нам с ними очень повезло, потому что в таких случаях уход — главное для пациента. Хочу, чтобы все это поняли. Вы меня знаете, я могу быть резок. На сегодня все. Провожать не надо, дверь я и сам могу открыть. Доброй ночи.

Доктор вышел. Брок первым нарушил наступившее молчание:

— Знаете, никому другому я бы не позволил так с собой говорить.

— Так и с тобой, Брок, немногие позволили бы себе так говорить. Но ничего, тебе полезно, а врач он отличный.

— Только командовать любит.

— Ну, к идеалу врачи приближаются только к семидесяти, — сказал Эдгар.

— Да, но к тому времени они, как правило, умирают, — проворчал Брок.

— Лучше он, чем те, которые уверяют, что все хорошо, солнце светит, розы цветут, — заметила Бетти.

— Так я согласен, конечно, я согласен, — кивнул Брок. — Но мне не нравится, когда со мной говорят так, что я чувствую себя рядовым, которому выговаривает видавший виды полковник преклонных лет, вроде того, что у нас был в Форте-Райли.

— Шел бы ты домой, Брок, да лег в постель, если, конечно, не собираешься здесь заночевать, — бросила Бетти.

— Что это ты заговорила, как доктор О’Брайан? — улыбнулся Брок. — У тебя это со мной не пройдет.

— Еще как пройдет. Слышал, что он сказал?

— Слышал, слышал. — Брок встал, положил ей руку на плечо и поцеловал в щеку. — Покойной ночи, ребята.

Оставшись вдвоем, Бетти и Эдгар переглянулись.

— Ты ведь не против? — спросила она.

— Ну конечно, нет.

— У нее совсем нет друзей. Я одна осталась. Она, знаешь ли, может умереть в этом доме.

— Я знаю.

— У нее тяжелая жизнь, Эдгар.

— Да, пожалуй.

— Хотя с другой стороны — нет, не сказала бы, — сама себе возразила Бетти.

— И напрасно. Если она умрет, уж точно к лучшему ничего не изменится. У нее очередное увлечение?

— Да, — кивнула Бетти. — Безнадежное.

— И кто же он?

— Настолько безнадежное, что она даже имени называть не хочет. А я рада, что не знаю.

— Отчего же? — удивился Эдгар. — Можно было бы пригласить его сюда.