Жажда жить - [185]

— И все равно мне будет приятно знать, что ты носишь ее. А что, без Нормальной никак не обойтись?

— Иначе мне не позволят выйти за тебя, Джек. Родителям ты нравишься, но…

— У меня есть три тысячи, для начала хватит. Можно сказать об этом твоему отцу.

— Да не в том дело. Папа тут ни при чем, это мама настаивает, чтобы я поступила в Нормальную. Тогда, говорит, у меня всегда будет на что опереться — преподавание в школе.

— Да, но два года…

— Да, конечно, но мы будем видеться при любой возможности. И писать я тебе буду каждый день. А через два года, — продолжала Эмми, — ты будешь зарабатывать достаточно, чтобы не трогать других денег. На двенадцать-то долларов в неделю не проживешь.

— Ты права. Интересно, а сколько зарабатывает мой отец? И твой, не знаешь, случайно?

— Нет, а что?

— Хотелось бы знать, сколько стоит небольшой симпатичный домик. И чтобы жить, как твои живут или мои.

— Имей в виду, что твои родители живут лучше моих. Твой отец на постоянном жалованье, а мой — только когда есть работа. У плотников почасовая оплата. Ты разузнай получше, чтобы заранее все прикинуть, — рассудительно сказала Эмми.

— Эмми! Девять, — послышался голос матери.

— Иду, мама.

— Спроси, нельзя ли мне оставаться до десяти.

— Спрошу, но я знаю, что мне ответят. И еще, Джек…

— Да, Эмми?

— Надо бы нам быть поосторожнее. Я про… поцелуи.

— Так никто же не видел.

— Я не про это. Вот, допустим, мы с тобой гуляем, и никто нас не видит. Нельзя, чтобы мы слишком далеко зашли. Ты ведь понимаешь, о чем я, Джек. Сегодня, мой грех, я не сдержалась.

— Да ничего подобного!

— Я знаю, что говорю, Джек. Девушки должны быть скромнее.

— Не только девушки. Если ты джентльмен…

— Можно целоваться здесь или в другом месте, только не там, где приходится волноваться, чтобы никто не увидел. Поцелуй меня, Джек, и я пойду к себе и буду думать про тебя.

— Эмм! Ну сколько можно!

— Иду, мама.

Холлистеры, отец и сын, часто возвращались домой вместе, если, конечно, дела позволяли. На следующий день после свидания с Эмми, ближе к вечеру, Джек зашел к отцу на работу. Перед ним лежала газета, которую он не читал, но наметанным профессиональным глазом оценивал сверстанную полосу.

— Привет, сын, — кивнул он.

— Передашь маме, что я поужинаю в городе? У меня вечернее задание.

— Хорошо. А что за задание?

— Последнее заседание комитета по подготовке съезда пожарных шести графств.

— Недурное задание. Первополосный материал. Или у тебя уже есть что-нибудь на первую полосу?

— Пока нет. — Джек опустился на стул.

Отец посмотрел на него поверх очков.

— Ты ничего не потерял?

— Не потерял? Да нет вроде. А ты нашел что-то?

— Найти не нашел, но заметил и сделал кое-какие выводы.

— О чем ты?

— Что ж, если ты сам не хочешь сказать, наверное, придется мне взять инициативу на себя. Смотрю, ты больше не демонстрируешь свою принадлежность к братству «Фи гамма дельта».

— Ах вот оно что.

— Итак?

— Ничего я не потерял, просто отдал, — ухмыльнулся Джек.

— Кому отдал, Эмми Кларк?

— Ей.

— Ну и каковы же… э-э… результаты переговоров?

— В сентябре она поступает в Нормальную. А это значит, что ее не будет здесь два года.

— А потом?

— А потом мы поженимся.

— Ты уже разговаривал с ее отцом? С матерью?

— Нет, успею еще.

— Успеешь. И жениться тоже успеешь.

— Но я надеюсь, ты не против, отец?

— Ничуть. Поздравляю. — Холлистер-старший протянул сыну руку, и у обоих на глазах выступили слезы. Джек снова сел на стул. — Она славная девчушка. Симпатичная, живая, здоровая.

— И много чего еще.

— Естественно, в невесте и должно быть много всего хорошего. А главное, Джек, главное не в том, что она непременно должна тебя любить.

— Ах вот так?

— Вот так, — подтвердил отец. — Главное в девушке, я говорю о девушке, на которой ты собрался жениться, заключается в том, можешь ли ты представить ее себе, когда красота увянет и молодость пройдет, можешь ли ты представить себе, что вы и тогда будете счастливы? Обладает ли эта девушка — сейчас я не об Эмми, а о любой, — обладает ли эта молодая женщина чертами и свойствами, которые будут близки мне, когда исполнится шестьдесят пять? Заметь, говоря мне, я имею в виду тебя, Джека Холлистера, а не себя, Артура Холлистера. К тому времени, когда тебе стукнет шестьдесят пять, я уже давно буду лежать в земле, и мне не хотелось бы думать, что твой выбор слишком зависит от моего одобрения или неодобрения. Впрочем, ты человек независимый, и я в любом случае уважаю твое мнение.

— Хорошо, что ты это сказал, отец. А то я побаивался, что вы с мамой захотите, чтобы я женился на ком-нибудь другом, на девушке с приданым или положением в обществе.

— В таком случае ты плохо о нас думал. Если бы твой выбор пал на богатую наследницу, из старой форт-пеннской семьи, нам бы с матерью не пришлось волноваться о твоем материальном благополучии, а вот что касается благополучия семейного, — не уверен. Отец Эмми — плотник. Чтобы стать хорошим плотником, нужно многому научиться. Плотник работает руками и сталкивается с проблемами, которые нам с тобой не решить. По-моему, плотницкое дело — одно из самых достойных ремесел. Знаешь, о чем я сейчас подумал? Ведь в наших полицейских хрониках не так уж много случаев, связанных с плотниками. Честно говоря, ни одного припомнить не могу.