Жаворонок - [5]
Так гласила народная легенда. Ей верили даже те, кому собственными глазами доводилось видеть, как молодой горячий двухлеток скидывал наземь старого тренера; как, пощупав шатающуюся челюсть, Ага-Юсуп в десятый раз карабкался на спину норовистого скакуна; как с зари до заката маялся он с упрямым молодняком, приучая его к езде и седлу. Словом, все, кому привелось видеть неприкрашенный облик труда Ага-Юсупа, исполненного каторжных усилий, преодолений, срывов и неудач, неизбежных во всяком большом человеческом труде, — все верили в магическую силу старого тренера. Эта легенда была как бы устным памятником замечательному мастеру. И подобно тому, как в памятнике из мрамора или бронзы облик человека освобождается от грубой обыденности черт, легенда об Ага-Юсупе не хотела знать о тяжкой каждодневности его труда…
Ага-Юсуп стоял близ шатра своего колхоза, со спокойной благожелательностью поглядывая на окружающую суету. Порой он слышал свое имя, но никогда не оборачивался на голос. Он знал: то не зов, а восхищенный шепот.
Стан бахарцев выделялся среди других своим богатством. «Старики» воздвигли огромную юрту из цветных кошм. На костре в прокопченном котелке шипел жирный плов. Объездчики проваживали вокруг юрты статных коней, завернутых в бахромчатые попоны, хлопотали наездники, младшие тренеры, робко переминались почитатели, и невозмутимо, как утес, высилась монументальная фигура славного бахарского башлыка Рахмета Сеидова. Огромный, с чуть обрюзгшим, но еще красивым лицом, он гордо держал голову, украшенную кубанкой из серебряного барашка с красным дном; бухарский халат распахнут на груди так, что всем виден орден Ленина, полученный Рахметом за десятилетнее безупречное руководство передовым колхозом.
Одним движением широких бровей отвечал он на робкие приставания зевак, и лишь изредка сверкали его зубы, когда давал он приказание объездчику или младшему тренеру.
Стан колхоза «Заря» выделялся иным — своей скромностью. Они выставляли на скачки всего лишь трех коней, им не к лицу была кичливость.
Чары, бледный под смуглостью кожи, но как-то торжественно подобранный, оглядывал пестрое поле ипподрома, то и дело со скрытой тревогой возвращаясь взглядом к Жаворонку. В огромном просторе ипподрома конь казался ему как бы меньше ростом. Не подозревая о надеждах и опасениях своего тренера, Жаворонок скромно прохаживал вокруг юрты, порой скашивая на Чары добрый янтарный глазок.
В забеге для двухлеток «Заря» не участвовала, Чары со сложным чувством следил, как один за другим выезжают наездники на дорожку. Был тут и кривоногий Гельды в зеленой шелковой рубашке, белых штанах, вправленных в мягкие сапоги, и красной жокейской шапочке, надетой козырьком назад; и стройный наездник 21-го завода с гладким, никогда не улыбающимся лицом; маленький, черный, как жук, Кара в красной рубашке; тяжеловесный Амман из Керков.
Горячие двухлетки нервничали. Гнедой Аммана наседал крупом на своих соседей. Гельды и наездник 21-го завода первыми сумели вырваться из сутолоки. Гнедой Аммана понес его прочь от старта. Амман проскакал далеко за трибуны, прежде чем смог поворотить коня. Знатоки неодобрительно качали головами: между конем и всадником чувствовался разлад.
Но вот, выйдя на прямую, кони пустились вскачь, с разлету приняли старт и распластались вдоль дорожки. Дистанция была короткой, непродолжительной оказалась и борьба. Рыжий бахарского колхоза и соловый 21-го завода шли бок о бок. На каждом повороте между ними завязывалась схватка за бровку. На последнем повороте Гельды пожадничал, срезал угол и вышел вперед, но тут же, с досадой махнув рукой, свернул с дорожки и через поле поскакал к своему стану.
Наездник 21-го завода спокойно закончил дистанцию. Вторым пришел Кара на пегом иомуде; последним, выпятив толстую спину и тщетно мочаля хлыст о бока гнедого, прискакал Амман.
Наездник 21-го завода повел солового мимо трибун. Ему охотно аплодировали. Победа его была закономерна, так же как и первый проигрыш Гельды, — тот вначале всегда нервничал…
Скачки продолжались. Ахалтекинцы, иомуды, полукровки, гнедые, белые, каурые, буланые, чалые, рыжие, тихие и горячие, спокойные и норовистые, сдержанные и бешеные демонстрировали свое искусство. Тельпеки переходили из рук в руки. Знатоки редко ошибались, по едва уловимым признакам угадывали они вероятного победителя. В то время как большинство зрителей, привлеченных красотой гнедого с белыми чулочками и белой звездочкой на лбу, сразу избирали его фаворитом, знатоки, подметив нахлопь пены в углу его рта, отдавали предпочтение невидному чалому иомуду. И действительно, иомуд приходил первым. Если конь перед стартом горячился, рвался вперед и, к вящему восторгу профанов, вставал на дыбы, знатоки остерегались ставить на такого коня. «Выдохнется», — решали они и делали выбор между более спокойными его соперниками.
В девятом заезде на приз имени Советской Армии участвовала и «Заря». Чары взобрался на Мелекуша и медленно двинулся к скаковой площадке. В ровном гуле ипподрома хрипловато звучал голос диктора:
— …номер первый — Дарьял двадцать первого конезавода, номер второй — Тариель колхоза «Бахар», номер третий — Орел колхоза «Луч», номер четвертый — Гюльчи колхоза «Труд», номер пятый — Мелекуш колхоза «Заря»…
Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.
В сборник вошли последние произведения выдающегося русского писателя Юрия Нагибина: повести «Тьма в конце туннеля» и «Моя золотая теща», роман «Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя».Обе повести автор увидел изданными при жизни назадолго до внезапной кончины. Рукопись романа появилась в Независимом издательстве ПИК через несколько дней после того, как Нагибина не стало.*… «„Моя золотая тёща“ — пожалуй, лучшее из написанного Нагибиным». — А. Рекемчук.
В настоящее издание помимо основного Корпуса «Дневника» вошли воспоминания о Галиче и очерк о Мандельштаме, неразрывно связанные с «Дневником», а также дается указатель имен, помогающий яснее представить круг знакомств и интересов Нагибина.Чтобы увидеть дневник опубликованным при жизни, Юрий Маркович снабдил его авторским предисловием, объясняющим это смелое намерение. В данном издании помещено эссе Юрия Кувалдина «Нагибин», в котором также излагаются некоторые сведения о появлении «Дневника» на свет и о самом Ю.
Дошкольник Вася увидел в зоомагазине двух черепашек и захотел их получить. Мать отказалась держать в доме сразу трех черепах, и Вася решил сбыть с рук старую Машку, чтобы купить приглянувшихся…Для среднего школьного возраста.
Семья Скворцовых давно собиралась посетить Богояр — красивый неброскими северными пейзажами остров. Ни мужу, ни жене не думалось, что в мирной глуши Богояра их настигнет и оглушит эхо несбывшегося…
Довоенная Москва Юрия Нагибина (1920–1994) — по преимуществу радостный город, особенно по контрасту с последующими военными годами, но, не противореча себе, писатель вкладывает в уста своего персонажа утверждение, что юность — «самая мучительная пора жизни человека». Подобно своему любимому Марселю Прусту, Нагибин занят поиском утраченного времени, несбывшихся любовей, несложившихся отношений, бесследно сгинувших друзей.В книгу вошли циклы рассказов «Чистые пруды» и «Чужое сердце».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
Когда собрались в Горки на лыжную прогулку, Костя почувствовал, что там должно что-то решиться, что там Татьяна выберет: Костя или его соперник?
Весенним вечером на пороге домика, где устроились заезжие рыбаки, явился поздний гость. Он ехал в район Нерли ловить окуней, да свернул с дороги и оказался у Плещеева озера — без снастей, без припасов. Наутро он отправился вместе со всеми на рыбалку…
В канун Первого мая компания старшеклассников собралась ехать в Кратово на велосипедах. По дороге на них обрушилась сильнейшая гроза, один повернул назад, но остальные добрались в посёлок — промокшие, замерзшие, гордые своей самостоятельностью…
Воспоминания о довоенном детстве и о футболе для мемуариста неразделимы…