Жаворонки поют над полем - [11]

Женщина еле подавила свой смех и вытерла слезы с глаз фартуком, в который она собирала хлопок.

— Простите. Но Ваш хокку оказался очень смешным, поэтому я смеюсь… — сказала она всё продолжая смеяться, тряся плечами.

— Что Вы, наоборот, это хокку символ грусти и печали. Я чуть копыто не откинул тогда. А вы смеётесь — сказал Поэт Подсудимов, делая серьезное лицо.

Грудастая женщина снова начала смеяться.

Поэт Подсудимов, не ожидая ответа продолжал:

— А скажите, пожалуйста, это Вы пели недавно оперные песни? — спросил он.

— Да, а что? Эти песни только о любви. Там нет никакой политики — сказала женщина.

— Ну вот, слава Богу, подтвердились мои предположения. Поверьте, Вы так красиво пели, что Ваш голос просто околдовал меня, и я не мог двигаться, сидя в дупле. Я даже испугался тогда, подумав, неужели меня хватил паралич. Это было чудо исполнение и природное явление, высший пилотаж искусства! Кто Вы? Я почему-то раньше не видел Вас в этих округах и по телевизору тоже — сказал Поэт Подсудимов.

Женщина снова покраснела и начала рассказывать про себя.

— Меня зовут Сарвигульнаргис. Я работаю в стоматологической клинике. Мы приехали на помощь хлопкоробам вашего колхоза «Яккатут». Нас разместили вон на том полевом стане — сказала грудастая женщина, указывая на полевой стан, который белел вдалеке, рядом с ивовой рощей.

— Да? Ну судьба! А я как раз, перед тем, как мне присудят Нобелевскую премию, хотел пойти к стоматологам, чтобы они вставили мне зубы с золотыми коронками. Я очень рад с Вами познакомится, Сарвигульнаргис. Вы очень красивая женщина, как Ваша имя, а Ваш голос, похож на звуки скрипки Страдевари. У Вас не только звонкий голос похожи на звон серебряного колокольчика, но и огромный талант. Поверьте мне, вы настоящая певица. Не хуже, чем Монсерат Кабалье и Селен Дион — сказал Поэт Подсудимов.

— Да бросьте, какой у меня может быть голос и талант? Мне кажется, что Вы слишком преувеличиваете. Но всё же, спасибо на добром слове, Поэт Подсудимов ака — сказала Сарвигульнаргис.

— На здоровье, Сарвигульнаргис — сказал Поэт Подсудимов и спросил:

— А кем Вы работаете в стоматологической поликлинике? Зубным врачом или техником? — спросил он.

— Я там работаю уборщицей. Мою полы. Убираю поликлинику со шваброй в руках, действую как хоккеистка сборной команды женщин туда-сюда, только без шайбы. А что касается зубов с золотыми коронками, то я Вам не советую это делать. Во-первых, наш стоматолог Хурджунбай покажет вам настоящие золотые коронки, а вставит Вам зубы с медными коронками, которые мгновенно заржавеют, как только вы выпьете воду. Во — вторых, когда Вы поедете в Швецию, чтобы получить Нобелевскую премию из рук великих людей, они могут от страха упасть в обморок, увидев ваши ржавые зубы с медными коронками, когда Вы будете улыбаться им, издавая звуки типа «Ы-ы-ы-ы-ы — хы — хы — хы — ы». В-третьих, вставлять зубы — это все равно, что пытка в следственных изоляторах в некоторых странах, где пытают узников совести, вырывая им здоровые зубы, в целях выбить у них признание о преступлении, которое они не совершили. Раньше я боялась, когда слышала вопли пациентов, у которых доктор Хурджунбай-ака безжалостно вырывал зубы без ледокаина. Но постепенно я привыкла к этому. Теперь дикие крики пациентов слышатся мне словно веселая музыка. С этими словами Сарвигульнаргис связала концы огромного фартука в тюк с хлопком, который она собрала, и стала поднимать его. Она с трудом взгромоздила тюк на голову. Но от тяжести она потеряла равновесие и начала падать. К счастью, её вовремя ухватил Поэт Подсудимов, и она оказалась в его объятиях. Поэт Подсудимов носом уткнулся в нежные и густые волосы Сарвигульнаргис и его губы случайно коснулись гладкой шеи, похожей на слоновую кость, красивой женщины, Тут запах французского дезодоранта сильно одурманил Поэта Подсудимого и он слегка опьянел от этого райского аромата. Сарвигульнаргис резко выпуталась из объятий Поэта Подсудимова и начала поправлять волосы, лоснящиеся словно черный шелк.

— Эх, Вы, Сарвигульнаргис! Иногда нужно ходит в тренировочные залы и поднимать гири со штангами. Поднимая тюк, Вы чуть не свернули себе шею. Да, о чем я говорю. Это вам не песни петь. Вы родились чтобы петь, а не собирать хлопок и поднимать огромные тюки. А ну-ка, дайте мне этот тюк. Я помогу Вам отнести его до самого хирмана — сказал Поэт Подсудимов и взвалил его на плечи.

И они пошли в сторону площадки, которая называется хирман, где табельщик взвешивает тюки с хлопком. В это время погасли последние лучи солнца на закате и опустился черный занавес вечерних хлопковых полей. Вдалеке в домах один за другим зажглись огни, похожие на сверкающие алмазы.

6 глава Ранным утром

Рано утром, сразу после утренней молитвы Фарида взяла лопату-грабарку и, зайдя в коровник, принялась убирать помещение от навоза. Потом бросила в кормушку коровы сухого клевера, измельчив его с помощью специального станка. После этого она подоила корову, отнесла молоко в дом и налила его в большую зелёную эмалированную кастрюлю. Потом подмела территорию двора, налила воду в кумган для чая, разводя огонь в очаге. Едкий дым резал ей глаза, когда она, низко наклонившись, раздувала огонь. Глаза её прослезились и покраснели, так как намокший кизяк плохо разгорался. Наконец, огонь, разгорелся, весело играя в очаге, и Фарида, глядя на огненный танец пламени, задумалась. Она думала о городских женщинах, у которые в доме есть кухня, газовая плита, холодильник, наполненный разными продуктами, микроволновая печь, миксер, сервант с хрустальными сервизами фарфоровой посудой и даже тостер. В кладовой у них — мешки с картошкой, луком и рисом. А стиральная машина у них с автоматической сушилкой. А ванная! Эх, у Фариды нет ни ничего подобного! Даже смешно. Зачем ей вообще холодильник, если нет продуктов.