Жаворонки поют над полем - [13]

— Нет, спасибо, подруга, у меня маленькие дети и слепая свекровь. Не могу я — говорила она. «Лучше близкий саман, чем далекий колос ржи» помнила Фарида узбекскую пословицу. Чтобы не обидеть свою богатую подругу, она не напоминала ей о том, что в Дубае многие женщины занимаются проституцией, торгуя своим телом. Когда они возвращаются домой, они говорят своим мужьям и близким, что они там работали.

Фарида даже в самые трудные моменты в своей жизни не просила ни у кого денег взаймы. Потому что она так воспитана. Она помнила, как бабушка говорила ей о плохих последствиях долга на том свете. По её рассказу, толпа людей, принеся гроб усопшего человека к святому человеку, попросила прочитать панихиду «Жаназа», без которой у мусульман нельзя похоронить усопшего. Тогда святой человек спросил у них, не остался ли у покойника неоплаченный долг. Толпа задумалась на миг, потом один из них сказал, что есть у покойника долг. Святой человек снова спросил, есть ли у него взрослые дети, которые смогли бы заплатить долг своего отца.

— К сожалению, нет. У него не было детей, он жил один — сказал человек из толпы.

Святой человек задумался на миг, потом снова обратился к толпе:

— А, остался ли у него скот или недвижимость, которыми можно было бы покрыть долг?

— Нет, господин, он был бездомным. Ради Бога, прочтите панихиду, благородный — сказал кто-то.

— Ну, в таком случае, сами читайте ему панихиду. Я не буду читать — сказал святой человек и собрался уходить.

Люди остановили его и спросили:

— О, благородный, сделайте милость бедному покойнику. Почему Вы не хотите читать ему панихиду? — спросили они удивлённо.

И святой человек сказал им:

— Знаете, человек не должен уносить долги на тот свет. Это очень плохо. Потому что на том свете совсем другие отношения. Там люди не могут оплатить свой долг своим кредиторам деньгами, золотом или скотом. На том свете плата осуществляется только «савабом», который человек заработал своими благородными делами. Самое опасное это то, что кредиторы, увидев страшный Ад, повышают цену своих кредитов на саваб. Тогда справедливый Бог отнимает саваб у людей, которые не хотели или просто не успели заплатить свой долг в таком размере, который хотел кредитор. В случае если у человека нет саваба, все грехи которые совершил кредитор заносятся на его счет. В результате, грешник кредитор, освободившись от своих грехов, попадает в Рай на вечную жизнь. А должник, наоборот, заваливая все тяжкие грехи кредитора, попадает в Ад — сказал святой человек. Толпе пришлось похоронит усопшего без понихиды и зарыли его как собаку. Вот так воспитали Фариду. С тех пор она боится долга.

Об этом думала Фарида, не отрывая своих задумчивых глаз от огня, который с треском плясал в очаге, отправляя в небо красно-оранжевые искры. Наконец вода в кумгане вскипела, Фарида приготовила чай и позавтракала, чем Бог послал, со своей слепой свекровью. Детей она не хотела тревожить, так как они спали крепким и сладким младенческим сном.

— Ты, доченька, не беспокойся о детях. Когда они выспятся, я их накормлю завтраком. После завтрака они отправятся пасти корову — сказала свекров Фариды.

— Хорошо, мама — сказала Фарида и начала собираться в дорогу.

Да, вы угадали. Она должна торговать кислым молоком и рисом. Перед тем отправиться в путь, она прочитала молитву, чтобы ей сопутствовала удача. Потом взвалила огромный рюкзак на спину, подняла тяжелые сумки с рисом и вышла на улицу.

7 глава Отец

Шумный восточный базар. Людская толпа движется, словно лава огнедышащего вулкана, шум и гам вокруг. Витает в воздухе запах дыни и жареного мяса и кукурузы. Дымят шашлыки в шашлычниках. Где-то вдалеке иакают ослы. Кричат повара в белых халатах и в белых шапках:

— Налетайте, люди, есть вкусные и недорогие шашлыки! Есть самса, лагман, шурпа с бараниной и плов!..

На углу где дехкане торгуют репой, сидят грязные, небритые алкаши-собутыльники со длинными ногтями, в грязных одеждах, с непричесанными волосами.

В этом кругу сидел и муж Фариды Худьерди.

Вдруг он заговорил:

— Мужики, хотите поржать? — спросил он, закуривая маленький окурок сигареты, держа его двумя пальцами, как пинцетом.

— Валяй, Худик — сказал один из алкашей, почёсывая живот.

Глядя на высокого человека в поношенной тюбетейке, который шел со своей низкорослой женой посреди толпы, оглядываясь вокруг, Худьерди закричал:

— Тусумбой! А Тусумбой!

Тусумбой оглянулся и заулыбался.

— Аа-аа, Худьерди, это ты? До сих пор не умер? — засмеялся он, указывая на Худьерди своей низкорослой жене. Его жена тоже заулыбалась, сверкая зубами с металлической коронкой.

— Тусумбой, помнишь, мы с тобой служили вместе в армии?! Ты работал тогда в свинарнике в нашей военной части?! — сказал Худьерди, придавив окурок своим зимним ботинком.

— А как же, конечно, помню! Я был ефрейтором. Помню ту старую лошадь с телегой, на которой я таскал помои для свиней. Помню нашу родную казарму, березовую рощу, сосновый бор, которые весело шумели на вольном ветру! Помню стук дятла, розовые закаты! Картофельные поля, яблочные сады, тихие, лунные ночи, громкие трели соловьёв!