Жаркая луна. Десятый круг ада - [4]

Рамиро повернул ключ, чтобы завести машину, и в это мгновение он в ужасе почувствовал, что влажная струя течет по его ногам: чья-то рука легла на его плечо.

IV

— Рамиро. — Кто-то тряс его за плечо.

Рамиро обернулся: за окном машины стоял доктор, глядя на него с улыбкой. У него были остекленевшие, водянистые глаза, он тяжело дышал, брызгал слюной. От него несло красным вином, десятками литров красного вина.

— Доктор… — Рамиро скривился, словно в улыбке. — Вы меня испугали.

— Есть у тебя сигареты, сынок?

— Да, конечно. — Он поспешил дать ему пачку. Потом протянул зажигалку.

— Не могу заснуть, — сказал доктор, сильно кашляя. Потом, прочистив горло, добавил: — Невыносимая жара. Че[1], а я ведь этак каждую ночь сбегаю.

Рамиро подумал в отчаянии, что пьяные, когда они расчувствуются, вдвойне нестерпимы. Он спросил себя, где был этот человек тогда… ну, ладно, тогда, когда это произошло. Ясное дело, он ничего не видел и не слышал. А если это ловушка? Нет, как бы пьян он ни был, он вел бы себя иначе и не просил бы сигарет. В любом случае Рамиро надо было уезжать. И как можно скорее.

— Я спешу.

— Машина в порядке? — Доктор говорил, прислонившись к окошку, дыша ему в лицо отвратительным перегаром. Он курил, поставив одну ногу на выступ дверцы.

— Кажется, да. — Рамиро поспешил включить мотор. — Видно, аккумулятор заглох.

— Прокати меня немного. Поедем вместе в Ресистенсию и выпьем в баре «Да Естрелья».

— Но, доктор, я ведь…

— Вот как? — Доктор сердито ударил его по плечу. — Ты отказываешься от моего приглашения?

Чуть не падая с ног, но сохраняя все же равновесие, он обошел неверными шагами машину и влез в нее через другую дверцу. Он свалился на сиденье, отдуваясь.

— Едем, — сказал он.

— Нет, доктор, я не смогу вас привезти обратно. Я должен возвратить машину. Это ведь машина Хуансито Гомулки.

— Черт побери, я знаю, что она принадлежит Гомулке!

— Мне надо ее вернуть…

— Не важно, выбросишь меня там где-нибудь. Вернусь пешком, автобусом… к черту, я хочу выпить с тобой винца. За твоего отца, понимаешь, я ведь очень любил твоего отца. — Казалось, он вот-вот заплачет. — Я его очень любил…

— Я знаю, доктор.

— Да не зови ты меня доктором, говори мне просто Браулио.

— Хорошо, но…

— Браулио, я сказал тебе уже, зови меня Браулио… — Голос его постепенно затихал, переходя в отрыжку. Старик терял человеческий облик.

— Послушайте, дон Браулио, поверьте мне, я не могу взять вас с собой. У меня есть дело.

— Какого черта ты будешь делать в такое время? Ведь сейчас уже… Который час?

— Три часа утра, — ужаснулся Рамиро, взглянув на часы. Во что бы то ни стало надо добраться до Клоринды затемно. Он не хотел переходить границу при свете дня. А ведь нужно попасть домой, взять деньги, документы…

— Кончай… Ставь первую скорость и поехали.

Рамиро двинулся, покорившись, говоря себе, что в Ресистенсии он как-нибудь избавится от доктора. А пока он должен продумать каждый свой шаг, чтобы не терять времени.

— Я очень рад был тебя увидеть, парень. — Его спутник говорил, растягивая слова. Он вытащил маленькую бутылку вина. Рамиро не знал, была ли она у него в руках все время или он достал ее из кармана брюк. Он почувствовал раздражение, так как понял, что тот будет его угощать и разозлится, если он откажется. — Ах, черт, как я любил твоего отца!.. Выпей глоток.

— Нет, спасибо.

— Вот дерьмо, нашелся трезвенник! Пей, тебе говорят! — И сунул бутылку ему в лицо. Машина вильнула, отклонившись на несколько метров. Рамиро смог выправить ее.

— Спасибо, — сказал он и взял бутылку.

Он поднес ее к губам, но лишь сделал вид, что пьет, ни одна капля не попала ему в рот. Не вино нужно было ему сейчас. Кроме того, лучше не пить. Ему предстоит вести машину всю ночь… И ему нужна ясная голова, чтобы думать. Возвращая бутылку, Рамиро сообразил, что неплохо было бы разузнать, как провел ночь доктор.

— Где же вы были, доктор? Я думал, вы пошли спать.

— Я сбегаю каждую ночь. Кармен стала невыносимой старушенцией; спать с ней противнее, чем проглотить ложку соплей.

Он засмеялся своей шутке.

— Выносить ее труднее, чем срать во флакончик из-под духов. — Он захохотал в восторге, икая с наглой развязностью. — Она, бедная, уже так затаскана, как соска у близнецов.

Он продолжал заливаться отвратительным смехом.

— И куда же вы отправляетесь?

— Кто?

— Да вы. Когда сбегаете.

— Напиваюсь.

— Ну а сегодня ночью что вы делали?

— Да я ж говорю тебе, дружок: клюкнул слегка. Понятно или нет? Мужик так мужик, а хлеб — так хлеб, говаривал Лорка.

— Да, но где же вы пьете? Я что-то не расслышал.

— На кухне. У меня в доме всегда есть вино. Много вина. Все вино на свете для доктора Браулио Теннембаума, врача-терапевта, с отличием окончившего медицинский факультет в Росарио, — он высморкался в руку и вытер ее о брюки, — а теперь он застрял в этом говенном местечке.

Рамиро прибавил газ и выехал на асфальтированную дорогу. «Форд» ревел в ночи, нарушая ее тишину. «Гомулка — замечательный механик, — сказал он себе, — я доберусь до Клоринды вовремя». Он вдруг встревожился, в порядке ли документы на машину… ведь чтобы попасть в провинцию Формоса, надо переехать Рио-Бермехо, а там как раз караульная будка жандармерии. Он потянулся вправо, пошарил в бардачке и сразу нашел документы. Все будет в порядке. Избавиться бы только от Теннембаума.