Жара - [3]
Я тоже видел! Теперь даже на кассете есть.
— Ты хочешь сказать: где старик Омар Шариф.
— Точно! Одна мелодия чего стоит! А этот-то кого там играл?
Седой отпил глоточек.
— Левую пристяжную в санной упряжке, — выдохнул он в горлышко бутылки, а Де Лоо опустил газету, откинулся на спинку стула и так долго дружелюбно глядел на него, что всем стало не по себе.
Ханнелора принесла каждому по шнапсу.
— Мир всем! — крикнул шеф. — Никто никого не обкладывает! Осман, может, и придурок, может, и dof, но только вы тут все — тихо! Понятно? Чокнемся! Ваше здоровье! Может, сосед тоже желает рюмочку?
Де Лоо отмахнулся, оторвал кусок газеты и сунул в карман. И тут же поднялся.
— Он не пьет, — сказал Пиддер. — Даже пива в рот не берет. А как у тебя с девочками, Симон? Я тебя уже видел разок с подружкой?
Де Лоо надел куртку, поставил кружку к грязной посуде возле мойки и кивнул Ханнелоре.
Пиддер хмыкнул.
— По крайней мере, никаких скандалов, a? No woman, no cry [3], так, урюк? Заходи сюда как-нибудь еще, я раздобуду парочку клевых кассет. И угощу тебя холодной сельтерской.
— Спасибо, — сказал Де Лоо. — Может, так и сделаем. Мне надо с тобой кое-что обсудить. По поводу моего душа… — Он надавил на дверь плечом. — Ну, пока. Желаю удачи с железками.
Тот, что помоложе, скривил физиономию.
— Как ты сказал? Какой удачи? Мы тебе не жестянщики, парень. Мы — слесари, мастера-виртуозы труб!
— Тем не менее все — dof, — сказал Осман и, отведя взгляд, уставился, не моргая, сквозь шнапс на высокое донышко, — между прочим, dof вроде пишется по-берлински с двумя «о» [4], так или не так?
— О нет! Ничего подобного! — закричал Седой. — Я Вилли в обиду не дам. Не-е! Ни за что!
Тонкий слой снега на тротуарах вдоль канала, на спицах рыночных тачек, и никаких следов от шин или подошв покупателей. Де Лоо стоял на мосту, опираясь на старинные перила, на решетке моста чугунные листья, снежинки летели мимо него вниз, не вызывая на спокойной черной воде ни малейшей ряби, а между многоэтажными домами ветер выл и гнал падающий снег почти вровень с улицей.
Прикрыв фрукты обтрепанным брезентом, турок-торговец тащил свою тачку в направлении станции метро «Котбусские ворота». Двое полицейских, закутавшись до подбородка в синие стеганые пуховики с капюшонами, дремали, даже не подняв головы, когда Де Лоо проходил мимо их микроавтобуса «фольксваген». Тихое бормотанье голосов в рации, треск радиосигналов. У каждого на коленях по автомату — они охраняли старую синагогу, то, что осталось от нее, и где лампадка за стеклом в приделе отбрасывала на снег бледно-розовый свет. Памятный обелиск покосился, на надписи налипла жвачка, а когда он еще раз обернулся, то все же увидел в боковом зеркале бдительное око закона.
Он прошел мимо богато отреставрированного особняка в стиле бидермейер [5], с палисадником за оградой. Никаких табличек с фамилиями, только инициалы возле кнопок дверных звонков, высокие окна с видом на канал, над входной дверью глазок видеокамеры. И огонь костра, взмывающие высоко вверх языки пламени под аркой следующего моста. Скрюченные фигуры, гортанные выкрики, огненный танец между картонными коробками и наваленными матрацами. И сладкая вонь, словно здесь сжигали прекрасных белокрылых лебедей.
Перед киоском из бело-синего кафеля, с крышей в форме луковицы, и перед минаретом Де Лоо свернул в переулок, заставленный повидавшими вид контейнерами, прикованными цепями к фонарным столбам. Многие из них доверху набиты остатками обивочного материала и пошивочных тканей, свисавшими по бокам до земли, их сбрасывали сюда расположенные слева и справа фабрики, а перед погрузочной площадкой горы сваленных металлических молний — крошечные латунные зубы, застывшие в молчании под тонким снежным покровом. Он посмотрел, что за номер дома был указан на клочке газеты.
Ворота заперты, но сбоку есть узкий проход с высоким порожком, доходящим до икр, рядом с освещенными вывесками фирм, и, подойдя чуть ближе, он услышал чей-то голос, переходящий на сердитый шепот:
— Ну давай скорее, глупая собака! Может, еще прикажешь на руках тебя перенести? Ну, как хочешь, пожалуйста, оставайся здесь и мерзни, если тебе так нравится. Ну, давай-давай, поднимай попку, у меня и без тебя хлопот полон рот! Боже праведный, ну как можно быть таким глупым псом. Каждое утро одно и то же!
Старая женщина, пытавшаяся перетащить через порожек своего толстенького пуделя средних размеров, вцепившись обеими руками ему в ошейник, испуганно взглянула вверх. Узкое восковое лицо, губы провалились. Пальто в пятнах, рукава обтрепаны, на голове вязаная, свалявшаяся от долгого ношения шапочка, застегнутая под подбородком на пуговку. Бесцветные водянистые глаза.
— Вот тебе раз! Вы тоже хотите войти сюда?
Де Лоо кивнул, и она вновь уставилась на свою собаку.
— Видишь, глупый пес, что мы натворили. Теперь ты перекрываешь людям дорогу. Им на работу надо, можешь ты это понять? Давай, будь добр, переходи, и притом по-быстрому!
Она снова попыталась перетащить пуделя через железную перекладину бокового прохода, но животное, оскалив зубы, издало рычание из перетянутого ошейником горла и не сдвинулось с места.
Роман современного немецкого писателя Ральфа Ротмана можно отнести к традиционному жанру реалистической прозы, бытописующей жизнь горняков в поселке Рурской области во второй половине ХХ столетия, а также драматические события, происшедшие под землей, в глубине шахты. Сюжетно действие разворачивается по ходу течения семейной жизни одного из шахтеров. Его сын-подросток оказывается очевидцем прелюбодеяния, совершенного отцом. Это побуждает мальчика покаяться за грехи отца перед священником. Образ чистого наивного подростка, в душе которого рождается «юный свет», родственен по духу русской классической литературе и непременно разбудит к нему симпатию русского читателя.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.
Рей и Елена встречаются в Нью-Йорке в трагическое утро. Она дочь рыбака из дельты Дуная, он неудачливый артист, который все еще надеется на успех. Она привозит пепел своей матери в Америку, он хочет достичь высот, на которые взбирался его дед. Две таинственные души соединяются, когда они доверяют друг другу рассказ о своем прошлом. Истории о двух семьях проведут читателя в волшебный мир Нью-Йорка с конца 1890-х через румынские болота середины XX века к настоящему. «Человек, который приносит счастье» — это полный трагедии и комедии роман, рисующий картину страшного и удивительного XX столетия.
Иногда сказка так тесно переплетается с жизнью, что в нее перестают верить. Между тем, сила темного обряда существует в мире до сих пор. С ней может справиться только та, в чьих руках свет надежды. Ее жизнь не похожа на сказку. Ее путь сложен и тернист. Но это путь к обретению свободы, счастья и любви.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Юля стремится вырваться на работу, ведь за девять месяцев ухода за младенцем она, как ей кажется, успела превратиться в колясочного кентавра о двух ногах и четырех колесах. Только как объявить о своем решении, если близкие считают, что важнее всего материнский долг? Отец семейства, Степан, вынужден работать риелтором, хотя его страсть — программирование. Но есть ли у него хоть малейший шанс выполнить работу к назначенному сроку, притом что жена все-таки взбунтовалась? Ведь растить ребенка не так просто, как ему казалось! А уж когда из Москвы возвращается Степин отец — успешный бизнесмен и по совместительству миллионер, — забот у молодого мужа лишь прибавляется…
Жанр этого романа можно было бы определить как ироничный триллер, если бы в нем не затрагивались серьезные социальные и общечеловеческие темы. Молодой швейцарский писатель Урс Маннхарт (р. 1975) поступил примерно так же, как некогда поступал Набоков: взял легкий жанр и придал ему глубину. Неслучайно «Рысь» уже четырежды переиздавалась у себя на родине и даже включена в школьную программу нескольких кантонов.В романе, сюжет которого развивается на фоне действительно проводившегося проекта по поддержке альпийских рысей, мы становимся свидетелями вечного противостояния умных, глубоко чувствующих людей и агрессивного, жадного до наживы невежества.«Рысь» в отличие от многих книг и фильмов «про уродов и людей» интересна еще и тем, что здесь посреди этого противостояния поневоле оказывается третья действующая сила — дикая природа, находящаяся под пристальным наблюдением зоологов и наталкивающаяся на тупое отторжение «дуболомов».
Ироничный, полный юмора и житейской горечи рассказ от лица ребенка о его детстве в пятидесятых годах и о тщетных поисках матерью потерянного ею в конце войны первенца — старшего из двух братьев, не по своей воле ставшего «блудным сыном». На примере истории немецкой семьи Трайхель создал повествование большой эпической силы и не ослабевающего от начала до конца драматизма. Повесть переведена на другие языки и опубликована более чем в двадцати странах.
Петер Хандке предлагает свою ни с чем не сравнимую версию истории величайшего покорителя женских сердец. Перед нами не демонический обольститель, не дуэлянт, не обманщик, а вечный странник. На своем пути Дон Жуан встречает разных женщин, но неизменно одно — именно они хотят его обольстить.Проза Хандке невероятно глубока, изящна, поэтична, пронизана тонким юмором и иронией.
Автор социально-психологических романов, писатель-антифашист, впервые обратился к любовной теме. В «Минуте молчания» рассказывается о любви, разлуке, боли, утрате и скорби. История любовных отношений 18-летнего гимназиста и его учительницы английского языка, очарования и трагедии этой любви, рассказана нежно, чисто, без ложного пафоса и сентиментальности.