Жар под золой - [78]

— Габи, спустись, открой дверь, это не твой дом, спустись, не то я сам поднимусь к тебе и вытащу тебя!

Пфайфер, стоявший рядом, изрек:

— У меня к вам такое предложение, господин Штайнгрубер: дадим ей просто-напросто отбушевать — у нас ведь все равно снято несколько комнат в «Римском императоре», и нам безразлично, сегодня мы попадем в дом или завтра.

Когда я снова хотел обойти дом, чтобы, если удастся, проникнуть в него через окошко чулана, парадная дверь вдруг отворилась, и из нее вышла Габи. Она плакала, плакала так горько, что все на ней ходило ходуном. Я взял ее за руку, подвел к Хелен, и Хелен пошла с ней через улицу к нашему дому.

Едва обе они скрылись за дверью, многочисленная родня, стряхнув оцепенение, хлынула в дом старухи.

— Хорошо получилось, — сказал Пфайфер. —Я вам очень признателен и сумею выразить свою признательность... Но меня вот что интересует, как по-вашему, эта женщина всерьез думала, что она единственная наследница?

— Я знаю только, что это говорила ей ваша мать. Вы мне лучше скажите, зачем было приглашать ее на вскрытие завещания, если ей вообще ничего не завещано?

— Охотно скажу: моя мать сделала добавление к завещанию, где выразила свою глубочайшую признательность этой женщине, и, для того чтобы завещание было юридически неуязвимо, нотариус должен был зачитать добавление в присутствии этой женщины, так мне, во всяком случае, кажется.

— Какое неслыханное великодушие проявила ваша матушка, внося свое дополнение. — С этими словами я ушел.

У нас в гостиной сидела Габи с зареванным лицом. Она все еще плакала.

— Ничего мне не завещала... как есть ничего... тридцать тысяч наличными... закладные...

Я не дослушал: в дверь позвонили. На пороге стоял Пфайфер, заполняя собой весь проем.

— Вы извините, я не знаю, какие вещи принадлежат лично этой милой женщине... Хорошо бы она сама их забрала... Вы понимаете, когда мы уже будем одни, понимаете...

— Понимаю, понимаю, — ответил я, — вещей у нее немного, с ее помощью я все унесу.

— Очень любезно с вашей стороны, благодарю... Что я еще хотел сказать... Да, эта милая женщина может по-прежнему жить в нашем доме, пока мы его не продали, на что он мне сдался, этот дом, тут столько надо перестраивать, чтобы он удовлетворил наши сегодняшние запросы; у меня дом есть, у моих детей тоже, я подыщу маклера, пусть он займется. А до тех пор она вполне может там жить.

— Хорошо, я ей передам, — ответил я и вернулся в дом. Габи все так же сидела в углу дивана и перекладывала скомканный платок из одной руки в другую.

— Дай мне водки, Хелен.

— Мы ее не держим.

— Ну ладно... Если бы она хоть разрешила мне остаться в доме...

— Скажи спасибо, что не разрешила, эта милая семейка устроила бы тебе сущий ад.

Тут я рывком поднял Габи с кушетки и сказал:

— А ну, поехали.

Я чуть ли не волоком протащил ее через весь дом и палисадник, затолкал в машину и тут же включил зажигание.

Габи безропотно все сносила. Только когда мы въехали в Северный поселок, она закричала:

— Нет, нет, Лотар, так нельзя, ты не должен так себя вести, нет и нет!

Франк был дома. На ветру плескался флаг.

И снова Габи безропотно последовала за мной. Франк увидел нас из окна, выбежал нам навстречу.

— В чем дело, Лотар? — спросил он.

Я энергично отодвинул его в сторону и вместе с Габи вошел в пустую гостиную.

Франк все еще стоял у дверей и растерянно глядел на нас. Я подошел к нему вплотную и сказал, повысив голос:

— Франк, вот это Габи. И она здесь останется. А если ты только посмеешь вторично ее выгнать, я надраю тебе твою поганую рожу.

После этого я направился к выходу, кипя от злости. Когда я был уже в передней, до меня донесся голос Габи:

— Франк, а где у тебя кухня? Я для начала сварю нам хороший кофе.

Дома Хелен молча протянула мне чек на пять тысяч марок. Чек был заполнен на имя Габи. Я вопросительно поглядел на Хелен.

— Пока тебя не было, сюда наведался Пфайфер.

— И ты взяла этот чек? Может, зря?

— А что мне было делать, порвать его, что ли?.. Уж лучше так, чем вовсе ничего... Да, еще он просил, чтоб мы ничего не рассказывали его семейству.

— Ну, тогда у него денег хватает, — сказал я и сунул чек в бумажник.

* * *

Теплые дни пробудили мой сад к новой жизни. Набухли почки, на газонах блестела свежая пленка росы, а сорняки так и призывали взяться за дело засучив рукава.

В палисаднике я разрыхлил землю под кустами. Сад снова начал доставлять мне радость, как и работа в саду, чего за время безработицы я никогда не испытывал.

От моих рук пахло теперь удобрением и землей.

Буквально за один день вокруг дома Пфайферши были возведены строительные леса. Адвокат, специалист по финансовым делам, практикующий в нашем городе, приобрел дом за четыреста тысяч.

Из газеты, а вовсе не от Франка я узнал, что городской совет окончательно и бесповоротно решил судьбу Северного поселка, опираясь на представленные заключения экспертов: обычные работы по благоустройству себя больше не оправдывают, а посему рекомендуется полный снос.

Консорциуму Северного поселка поручено, опираясь на уже проделанную предварительную работу, приступить к мерам по окончательному сносу старого поселка и планированию нового.