Жар под золой - [60]

— Ну что, Лотар, так и не желаешь пропустить рюмашку? А иногда от нее большая польза бывает, сразу голова становится ясная.

Бюлер действовал мне на нервы: он приходил всякий раз, когда мне этого не хотелось.

— Ох и намучился ты, Лотар, как я погляжу. С покойниками порой хлопот бывает выше головы.

— А скажи-ка, Бюлер, в чьем это склепе ты прятал тогда трех русских?

— На котором большой Христос с терновым венцом и надписью: «О голова в кровавых ранах».

— Ты не мог бы сходить со мной кой-куда?

— Это в такую-то холодину! — запротестовал Бюлер, но последовал за мной охотно и, к моему великому удивлению, скалясь во весь рот.

Я подвел Бюлера к склепу, из которого достал лестницу.

— Ты знал кого-нибудь из людей, которые здесь лежат? — спросил я.

— Не могу же я знать всех покойников. Дело давнее. Последние похороны были в пятьдесят восьмом, скоро двадцать лет будет. А за могилой присматривает садоводство, ерунда какая, чего тут присматривать, они небось каждый год посылают в Америку здоровенный счет...

— Бюлер, в этой могиле кто-то ковырялся, — сказал я, напряженно следя за его реакцией.

— Верно, садовник, — отвечал он сухо. — Учти, с садовниками надо ладить, если тебе нужен приработок, и очень даже неплохой приработок. Господи, ты поглядел бы, какую прорву денег швыряют люди в пасть садоводству. Они у нас, знаешь какие богачи! Я так всегда говорю: крышку закрыл — и дело с концом. Покой тому, кто помер, покой тому, кто жив. — Он искоса поглядел на меня.

— Бюлер, а на кладбище бывают грабители?

Старик по-прежнему сохранял спокойствие. Он даже усмехнулся и передвинул табачную жвачку от одной щеки к другой.

— Чего тут грабить, Лотар? Покойникам нынче не дают с собой их драгоценности, уж наследнички похлопочут, чтобы ничего не ушло под землю, да они нынче палец отрубят покойнику, если кольцо иначе не снять. Уж я-то их навидался, сперва горько плачут, а потом за наследством скачут... Шантрапа. Никакого почтения к смерти.

— А скажи-ка, Бюлер, вот если ты, к примеру, вдруг обнаружишь, что одна могильная плита сдвинута, да вдобавок вытащишь из склепа лестницу, как ты тогда поступишь? Ну чего уставился? Отвечай.

С раздражающей меня медлительностью он дожевал свой табак и точно послал плевок в цель, на дорожку.

— Лестницу? Вроде той, что ты принес? Халтурщики ее делали, доложу я тебе. Перекладины на гвоздиках, тут немудрено и шею сломать. Нет, я не оставлял в склепе лестницу, когда прятал тех троих, чтобы они не разгуливали ночью по кладбищу... Знаешь, Лотар, если кто опускает в склеп лестницу даже такой вот халтурной работы, тот, стало быть, хочет что-то забрать или что-то принести... Брать там нечего, значит — принести... Так, так, стало быть, ты вытащил лестницу из этого склепа, так, так... Надо поглядеть.

— Спуститься туда? — спросил я.

— Нет, можешь просто лампой посветить, если сумеешь еще отодвинуть плиту, — буркнул он, и мне вдруг показалось, что старик надо мной смеется.

— Только не сегодня, в другой раз, — сказал я.

— Нехорошо откладывать, ты уж поверь мне, Лотар. Может, завтра этого здесь больше не будет.

— Чего не будет? — спросил я. Мне стало как-то не по себе, и я бы с удовольствием прикрикнул на старика, до того он меня разозлил.

— Этого самого, — ответил он спокойно и указал на склеп.

— Завтра, Бюлер, завтра наверняка посмотрим.

— Лотар, да что с тобой творится? С чего это ты наложил в штаны? Те, которые внизу, никого больше не съедят, их самих уже давным-давно съели.

— А мне все равно не по себе, — ответил я с каким-то неприятным чувством.

— Лотар! Да ты что?.. Испугался? Вначале у всех бывает такое чувство, словно желудок сжимается, я по себе знаю...

— Нет, нет, совсем не так, как ты думаешь, — ответил я, — уж скорей я боюсь того, что мы можем там найти.

— А что мы можем там найти? — спросил он.

— Видишь ли, Бюлер, точно я этого не знаю.

* * *

Зайдя однажды к Франку на кухню, я прямо остолбенел — до того она вся заросла грязью. Огрызки, сало и жирная копоть покрывали плиту, в обеих раковинах мойки горой громоздилась немытая посуда, в спертом воздухе пахло отбросами, окна тоже давным-давно не протирались. И ко всему до тошноты разило окурками.

— Ты можешь спокойно снять гардины, — сказал я Франку, — все равно через твои окна скоро ничего не будет видно... Поискал бы хоть уборщицу.

— Вот вернется Габи и все приберет, она наверняка вернется, когда старая ведьма отдаст концы, а этого уже недолго ждать.

Франк был в отличном расположении духа, напевал, насвистывал, он сдвинул грязную посуду на дальний конец кухонного стола и расстелил перед собой карту.

— Я все обмозговал насчет поселка и все досконально обдумал... Мы вручим городу свою резолюцию. Очень важно и тактически верно, чтобы против сноса выступила именно наша местная группа, ведь поселок-то наш.

— В этом ты весь: за чужие дела берешься с милой душой, а в личных шею ломаешь. Но кто не может управиться с личными делами, тому нечего браться за общественные... Советую тебе подумать об этом.

Он оторвал взгляд от плана и удивленно посмотрел на меня.

— Скажи-ка, Лотар, ты чего сюда пожаловал... меня заводить, что ли?