Жак Лакан: введение - [8]

Эдипов комплекс подразумевает наличие мамы, папы и ребенка. А антропологи описали такие сообщества, где никакого отца не было, или же где он был отодвинут на задний план. В этих сообществах структура родства была организована иначе: там была мама и ребенок, а отцовская фигура замещалась дядей, то есть братом матери. Можно сказать, что никакой эдипальной структуры тут возникнуть не могло, потому что не было отца, не было такой клеточки в структуре, которую отец мог по праву занять. Из этого можно было сделать вывод, что размышления Фрейда про Эдипов комплекс имеют отношение только к западной культуре и только к определенному этапу ее развития. То есть они применимы только для размышлений о нуклеарной семье: мама, папа, ребенок. А там, где есть иные структуры родства, там действуют уже другие механизмы.

В 1950 году Лакан знакомится с Романом Якобсоном, человеком, который внес огромный вклад в развитие структурной лингвистики. У Якобсона Лакан заимствует целый ряд важных для себя мыслей – о структуре языка, о метафоре и метонимии. Впоследствии он все совмещает и возникает его собственная концепция психоанализа, положенная на фундамент структурной лингвистики. В рамках своих увлечений структурализмом Лакан и формулирует свою известную концепцию бессознательного, структурированного как язык[11].

Надо сказать, что Лакан в целом дружил с большим количеством выдающихся умов своего времени. Так, например, Лакан дружил с Мартином Хайдеггером, общался с ним, читал его работы. Лакан встречался с Карлом Густавом Юнгом. Кстати, именно во время этой встречи Юнг и рассказал ставшую знаменитой историю о том, как они с Фрейдом приехали в Америку. И Фрейд, повернувшись к Юнгу, сказал: «Мы привезли в Америку чуму», имея в виду психоанализ.

Знакомство Лакана со всеми этими выдающимися умами XX века все равно развивается по одной и той же схеме. Все знают, что Лакан – если не гений, то как минимум очень значимая фигура, но при этом никто его не понимает. Известны замечания и Леви-Стросса, и Хайдеггера по поводу того, что они не понимают ничего из того, что Лакан пишет или говорит.

Например, Леви-Стросс в своем общении с Морисом Мерло-Понти, еще одним собеседником Лакана, сетовал: для того, чтобы понять Лакана, его, наверное, надо читать по пять-шесть раз. Но, как замечал Леви-Стросс, у него просто не было столько времени. Поэтому он просто дружил с Лаканом, совершенно не понимая, в чем суть его идей. С Хайдеггером было то же самое. Когда тот получил копию лакановских „Йcrits“, изданных в 1966 году, то признавался одному из своих приятелей, что ничего для себя из этой книжки вынести не смог. А потом еще добавил: похоже, нашему психиатру самому нужен психиатр.

То есть Лакана не понимали. И дело не в том, что люди, которые пытались его понять, сами были недостаточно умными. Нет, его не понимали даже такие люди, как Хайдеггер. А Хайдеггер – это человек, которого самого достаточно трудно понять. Если даже он не мог понять Лакана, значит, в лакановских текстах действительно было что-то предельно непрозрачное, непонятное, недружелюбное для читателя.

И тут можно поразмышлять о том, почему вообще Лакан так непонятно выражался. Мог ли он выражаться более ясно? В принципе, да, мог. Есть как минимум одно его интервью, которое он дал газете „L’Express“, где – не знаю, заслуга ли это журналистки или еще что-то – Лакан ясно, четко формулирует свои идеи: в чем суть психоанализа, учения Фрейда и его личных работ, их значимости для психоанализа. Если кто-то хочет начать знакомство с Лаканом, но не хочет читать какие-то введения или пояснения, то можно начать с этого интервью[12].

Так почему же Лакан так непрозрачно мыслил – по крайней мере, на письме? С одной стороны, можно сказать, что у него, как у гения, разум был устроен специфическим образом. Отсюда столь туманные выражения. Есть еще точка зрения, согласно которой Лакан боялся, что его идеи могут украсть, что вокруг все только и думают о том, как бы украсть его идеи. Соответственно, способ быть непонятным – это способ в некотором смысле замаскировать свои идеи, сделать так, чтобы их не могли украсть. Другое объяснение – к середине XX века психоанализ стал настолько популярен, что почти все были в курсе идей Фрейда, психоанализ перестал быть чем-то загадочным – люди приходили к психоаналитикам и уже наперед знали, что будет происходить, как мыслит их аналитик и к чему все в конечном счете вырулит. Вернуть психоанализу непрозрачность, сделать психоаналитическую терапию снова загадочной и непонятной – одна из возможных причин туманности лакановских формулировок. Мышление аналитика должно было снова стать чем-то непредсказуемым.

Но есть и еще одна возможная интерпретация, объяснение того, почему Лакан в своих текстах был настолько непрозрачным – он делал ставку не на письменную речь, а на речь устную. Его способ распространения идей – это передача знания из уст в уста. С 1953 года Лакан начинает вести свой знаменитый семинар, через который прошло огромное количество французской интеллектуальной элиты. Это было знаковое событие, которое посещали многие выдающиеся философы, математики, психоаналитики и т. д. Например, Андре Грин (1927–2021) или Ален Бадью (р. 1937), может быть, самый известный из ныне живущих французских философов.