Зет - [32]

— Господин Префект, — обратился к нему один из них, — мы будем караулить здесь хоть до рассвета, дождемся их и всех разделаем под орех.

Мужчина со сросшимися бровями покровительственно похлопал по плечу этого смельчака, назвавшего его господином Префектом, и сказал:

— Ну, хватит... Ты не очень-то разбираешься в обстановке. Я без тебя знаю, что надо делать. — И он пошел дальше в сопровождении небольшой свиты.

Захариас был чрезвычайно удивлен. Он попал в эту часть города случайно, возвращаясь с рынка Богоматери, что в Котельщиках, куда ходил каждую среду вечером, когда магазины были закрыты, и покупал там у оптовых торговцев скобяные товары. Его заинтриговал услышанный случайно разговор, и он спросил у парня с тонкими усиками, стоявшего тут же на тротуаре:

— Кто этот, со сросшимися бровями?

Парень с изумлением уставился на него:

— Как! Вы не узнали господина префекта полиции?

— А-а-а, — протянул Захариас.

— Кстати, а вы что тут делаете?

— Я случайно проходил мимо.

— Желаю вам добра и не советую совать нос куда не следует. У вас что, руки чешутся или вы по больнице соскучились?

Погрозив ему пальцем, усач удалился. Захариас прошел несколько метров и опять остановился. Впереди около сотни людей тузили друг друга, швыряли куда-то камни. Вдруг к дерущимся подбежал какой-то субчик и шепнул что-то на ухо приземистому парню. Тогда тот сделал знак своему соседу, и они вдвоем подскочили к мужчине, который стоял спокойно в стороне, наблюдая за происходящим, и принялись его колошматить. Кто они были такие? Что за пантомима разыгрывалась здесь? Кого избивали? За что?

— Ваше удостоверение.

Захариас с готовностью показал свое удостоверение личности.

— Нет, не это, — сказали ему. — Другое.

— Какое еще? — в недоумении спросил Захариас.

— Тогда проваливай отсюда, чтобы не нарваться на неприятность.

— Да что тут такое происходит?

— Нам что, отчитываться перед тобой?

Захариас перешел на другую сторону улицы и вскоре встретил своего земляка Вангелиса, с которым не виделся много лет.

— Построил себе дом? — принялся расспрашивать его Вангелис.

— Да, в два этажа. Слава богу! В деревне ты совсем не бываешь?

— Думаю в этом году съездить на лето. Когда поспеет виноград. А ты собираешься?

— Нет, что ты! Больно далеко до Крита. Я не был там лет двенадцать.

— Как жена? Ребятишки?

— Хорошо. А твои как?

— Тоже хорошо. Старшая дочка кончает гимназию...

— Скажи, что тут сейчас происходит?

— А я почем знаю! Не разбери поймешь. Хотел у тебя спросить.

— Да я случайно здесь оказался. Пошли скорей, а то как бы нам не впутаться в какую-нибудь неприятную историю.

Они хотели обойти толпу хулиганов, как вдруг Вангелиса оттащили в сторону и стали избивать. Захариас попытался заступиться за него, но ему тоже досталось как следует.

— Чего лезешь?

— Он ни в чем не виноват.

Захариаса пнули в живот. Вангелису разорвали карманы пиджака, и на землю посыпались мелкие монеты, которые он не осмелился поднять.

Тогда Захариас решил немедленно пойти к Прокурору и свернул на улицу Гермеса. Было, наверно, около половины десятого. Он был возмущен до глубины души, увидев в действии законы джунглей. Прокуратура оказалась закрыта. Этот мирный человек, кипя негодованием, тут же направился в редакцию газеты «Новости Нейтрополя». Войдя в стеклянную дверь, он поднялся по лестнице в редакцию. Там сидело несколько человек, отделенных друг от друга стеклянными перегородками. В небольшой комнатке стучал телетайп, нарушая царившую вокруг тишину.

Захариас подошел к пожилому редактору.

— На углу улиц Гермеса и Вонизелоса творится бог знает что. Хулиганы и жандармы в штатском безжалостно избивают всех подряд.

— Да, мы знаем; к сожалению, это так, — вяло ответил редактор, не выпуская из рук шариковой ручки.

— Но надо что-то предпринять, иначе произойдет катастрофа.

— К сожалению, ничего не предпринимается,

— Как греческий гражданин, я протестую.

— Чем я могу быть вам полезен?

— Вот, пожалуйста, на меня ни с того ни с сего набросились на улице и избили.

— Жалуйтесь мэру. Здесь редакция газеты.

И, склонившись над письменным столом, покрытым пластиком, редактор продолжал писать.

Захариас другой дорогой вернулся домой.

18

— Борьба за мир в Греции, — продолжал Зет, — начиная с момента ее зарождения, с пятидесятых годов, была всегда суровой борьбой. Еще на первом митинге сторонников мира в Пирее и на всех последующих полиция закрывала и теперь закрывает глаза на действия наймитов, которые беспрепятственно проникают в зал, швыряют в ораторов урны, орут, неистовствуют, угрожают, и при этом префект полиции, сидящий тут же в первом ряду, не делает ничего, чтобы усмирить хулиганов. После митинга за разоружение на острове Лесбос убили человека по не выясненным до сих пор причинам. А солдата, который в военной форме принимал участие в афинском митинге за мир, отдали под трибунал, отправили в Триетнес, отдаленный форпост на границе Греции с Албанией и Югославией, и там во время учебной стрельбы он погиб: жертва несчастного случая, как сообщили официально. Но почему наших противников так раздражают борцы за мир? Почему их не беспокоят такие общества и организации, как Союз политических заключенных и ссыльных, Общество борцов за права человека, молодежная организация партии ЭДА, профсоюзные организации, и только движение борцов за мир и ослабление международной напряженности, движение, поддерживаемое во всемирном масштабе лидерами различных партий, для них все равно что красная тряпка для быка? Причина проста: все прочее, чисто греческое, местное, предназначенное для внутреннего употребления, не интересует наших союзников, этих великих покровителей, которые всегда разыгрывают из себя перед нами друзей, а тайком всаживают нож нам в спину; пример тому Малая Азия, а теперь Кипр...