Зет - [31]

Чем ближе подходил Иосиф к толпе, тем лучше видел, что происходило. Люди дрались и швыряли камни в какое- то здание. Зачем? Вместо того чтобы остановиться, он шел дальше, подстрекаемый любопытством. В нарядной витрине магазина «Адамс» его внимание привлекла кукла, выставленная там почему-то голой. Вдруг на стекле витрины Иосиф увидел отражение двух парней, которые схватили какого-то человека, пытавшегося от них вырваться, и, подставив ему подножку, повалили на землю. Потом один из парней стал пинать его ногами. Тогда распростертый на асфальте мужчина вцепился своему врагу в голень и с силой, которую придает людям сознание того, что они страдают невинно, отбросил его прочь. Но второй парень, повыше ростом, на этом не успокоился. Он снял широкий ремень с тяжелой металлической пряжкой — такие ремни носят обычно моряки — и, наклонившись над поверженным, принялся хлестать его по голове.

Посмотрев по сторонам, Иосиф убедился, что всюду происходило примерно то же самое. Ему почудилось, что он наблюдает одну какую-то сцену, многократно отраженную рядом зеркал. И вдруг он почувствовал, что его хватают за лацкан пиджака. Он повернул голову — вернее сказать, его заставили повернуть голову — и оказался лицом к лицу с каким-то ужасным типом, похожим на наркомана. Тот изо всей силы тянул его за лацкан, словно хотел разорвать потертый пиджак.

— Где твоя булавка? — спросил он, и Иосиф почувствовал на своем лице его зловонное дыхание.

— Какая булавка?

— Так ты не знаешь?

И, отпустив Иосифа, он двинул его кулаком в живот. Иосиф согнулся от боли. Помимо астмы, его давно мучила язва.

— За что вы меня бьете? Что такое я сделал?

Тем временем его окружили какие-то люди. Кто-то «пощекотал» его между лопатками, но, когда он попытался обернуться, чей-то локоть, заранее подставленный, заехал ему прямо в лицо.

У Иосифа пошла кровь из носа.

Да что же это творится?

— Господин полицейский! — закричал он. — Господин полицейский!

Стоявший поблизости полицейский повернулся к нему спиной и сделал вид, что ничего не слышит. Очередной удар пришелся Иосифу по позвоночнику. Он рухнул на землю и последнее, что увидел, это как кто-то ломал стул и его обломки, импровизированные дубинки, распределял между людьми, тянувшими к этому человеку руки. Тут Иосиф потерял сознание.

Он очнулся на Пункте первой помощи, когда ему зашивали рану над бровью. Он ощущал страшную боль. Кто его доставил сюда и как, он не знал, не помнил. Все тело у него ломило. Домой он добрался на такси.

Время шло, а Иосиф никак не мог заснуть и с тревогой думал, что завтра не сможет закончить столик, который ждет бакалейщица. Его одолевали мрачные мысли. На Пункте первой помощи он слышал разговор о каком-то Зет, человеке, ему совершенно неизвестном, о каких-то сторонниках мира. А кто не был сторонником мира? Этот добрый Иосиф не мог поверить в распятие на кресте. Около полуночи, когда вдалеке пропел первый петух, в дверь постучали. Последнее время он жил один: три года назад умерла его жена, дочки повыходили замуж, а сын уехал в Германию работать на заводе. Поэтому ему ничего не оставалось, как встать с постели и идти самому открывать дверь. Он спросил:

— Кто там?

Полиция.

Дрожа от страха, Иосиф отпер дверь.

— Следуйте за нами.

— Куда?

— В полицию.

— Одну минутку, я только оденусь.

— Да нет, не надо, можно в пижаме... Накиньте пальто и садитесь в машину.

Он повиновался, превозмогая боль.

В полиции его провели прямо к Префекту, который предложил ему сесть. Префект производил впечатление очень вежливого человека.

— Иосиф Заимис, сын Леона?

— Да, так.

— По профессии мебельщик?

— Да, так.

— Документы у тебя, Заимис, в порядке, — продолжал Префект. — Тебе нет никакого смысла портить их. Понимаешь, что я имею в виду?

— Не совсем.

— Я хочу сказать, что ты не подашь жалобу по поводу того, что на тебя напали на улице неизвестные люди. Ты хороший человек, и полиция тебя ценит. Ведь ты понимаешь, что произошло недоразумение. Тебя приняли за другого. Это облегчает наше положение. И потом учти: что бы тебе ни понадобилось, я всегда к твоим услугам. — Никогда еще такой большой человек, как префект полиции, не разговаривал так с Иосифом. Что скрывать, тот был польщен. И разрешение на мастерскую, и многое другое — все было в руках Префекта. — Ты свободен. Извини, что тебя больного побеспокоили в столь поздний час, но завтра могло быть уже поздно. Нас бы опередили другие. Завтра ты обо всем прочтешь в газетах и поймешь, почему я тебя вызывал. А теперь иди.

Иосиф вернулся домой совершенно сбитый с толку. Теперь уже пели все петухи в его квартале. И он ждал утра, первых газет, чтобы понять наконец, что же такое произошло.

Человек, который, расставшись с Иосифом на перекрестке, пошел по правой стороне улицы Венизелоса, — его звали Захариас — увидел, что ему навстречу идет мужчина с широкими сросшимися бровями и вдруг останавливается возле магазина швейных машин «Зингер». Захариас не знал, что происходило неподалеку, кто кого избивал, зачем швыряли камни, почему ножками стульев, точно просфорой, оделяли христиан. Из чистого любопытства он тоже остановился и стал наблюдать за мужчиной со сросшимися бровями, который сделал еще несколько шагов ему навстречу и оказался внезапно окруженный какими-то людьми.