Зет - [22]

Закурив вторую сигарету, Вангос предался сладостным воспоминаниям о жизни в летнем лагере, о своих юных подопечных и не успел опомниться, как раздался условный стук в окошечко. Он вскочил на ноги, проверил, на месте ли его пистолет, зажал в руке дубинку и приготовился к бою. Вскоре он почувствовал, что грузовичок мягко тормозит и наконец останавливается. Прежде чем выпрыгнуть из кузова, он увидел санитарную машину, которая, ослепляя светом фар, мчалась прямо на их «камикадзе», но в двух метрах от него остановилась. Янгос слез с сиденья и подошел к Вангосу.

— Кого будем бить? — спросил Вангос.

— Одного раненого.

— До смерти?

— Пока не потеряет сознание.

Оглядевшись по сторонам, Вангос узнал магазины и понял, что они находятся на улице Иона Драгумиса, возле Новой улицы Александра Великого. На секунду ему показалось слишком большой дерзостью орудовать дубинкой в самом центре города. Но вскоре санитарную машину плотным кольцом окружили какие-то люди — среди них он узнал Зверозавра и Джимми Боксера — и скрыли лежавшего внутри раненого от глаз прохожих. Вангос вместе с Янгосом подошли к задней двустворчатой дверце и, распахнув ее, нырнули в санитарную машину.

Там лежал мужчина среднего роста с окровавленной головой; в скупом свете, проникавшем с улицы в раскрытую дверцу, он казался очень бледным. Раненый из последних сил пытался обороняться и напоминал муравья, который, перевернувшись на спину, старается ухватиться за что-нибудь лапками. Янгос держал мужчину за ноги, а Вангос бил его дубинкой по голове. Но по-видимому, он плохо целился, потому что тело раненого продолжало дергаться. Вангос приготовился нанести еще один удар, но промахнулся и угодил в стенку машины. Раненый закричал:

— Помогите! Помогите!

Чтобы прекратить этот крик, Вангос зажал ему рот рукой. Раненый укусил его за пальцы, и Вангос взвыл от боли.

— Паршивый пес никак не подохнешь, — прорычал он и вдруг увидел за стеклом испуганное лицо водителя, который, застыв от изумления, смотрел на него. Потом он увидел фельдшера, который довольно лениво пытался оттащить Янгоса от беззащитной жертвы. А раненый точно прирос к носилкам, его невозможно было от них оторвать. С большим трудом удалось наконец выволочь его из машины.

— Наподдай еще этой сволочи!

— Наподдай предателю!

— Еще! Еще!

Вангос и Янгос сделали свое дело. Теперь Зверозавр и Джимми Боксер могли продолжать. Вангос видел, как те, потирая руки, подошли к раненому, который в полубессознательном состоянии лежал на мостовой.

— А ну, поезжай, — приказал Вангос водителю.

Фельдшер закрыл изнутри заднюю дверцу, и санитарная машина тронулась с места. Янгос сел за руль своего «камикадзе», а Вангос залез в кузов. Оттуда он наблюдал сцену, как двое верзил расправлялись с раненым, подбадриваемые дружными криками «возмущенных граждан»: «На-под-дай пре-да-те-лю!.. Еще! Еще!» Потом они, оставив на земле избитого, пошли прочь.

В это время грузовичок тронулся, и, перед тем как он завернул за угол, Вангос успел заметить, что несколько человек наклонились над недвижимым телом, но сомнительно было, удастся ли им поставить пострадавшего на ноги.

11

Человек, который при поддержке двух своих собратьев, шатаясь, с трудом брел к Пункту первой помощи Красного Креста, чудом выжив после линчевания на улице Иона Драгумиса, был депутат ЭДА Георгос Пирухас, сын Василиса, остановившийся проездом на один день в Нейтрополе.

Он вполне мог не находиться в этом городе и тем более не присутствовать на митинге сторонников мира. Но вчера в Афинах, когда он и Зет остались вдвоем в комнате после прослушивания стихов, записанных на пластинки, Зет вдруг сказал: «Завтра я уезжаю в Нейтрополь, чтобы выступить на митинге». Пирухас неодобрительно поморщился. «Ты что?» — спросил Зет. «Я молчу... Не говорю, чтобы ты не ехал туда. Но ты должен быть осторожен. Я сам из тех мест и знаю тамошний народ. Послушай мой последний совет, не допускай, чтобы они напали на тебя, стукни разок кого-нибудь и ты». — «Георгос, — возразил Зет, — если я ударю человека, то ему крышка. А я этого совсем не хочу». Не сказав Зет ни слова, Пирухас в тот же вечер выехал поездом в Нейтрополь. Он с утра находился в городе и знал обо всем: что с трудом нашли помещение для митинга, что, по слухам, на Зет готовится покушение, что возле «Катакомбы» произошли беспорядки. И хотя вечером Пирухас должен был уехать в Каваллу, он отложил поездку, чтобы быть возле Зет.

Он восхищался Зет. Восхищался его героизмом и самоотверженностью. Когда полгода назад Пирухас заболел и вынужден был приехать в Афины, чтобы лечь в больницу, Зет помогал ему, как брату, звонил куда надо, и сразу перед ним открывались все двери. Люди питали к Зет огромное уважение. И безграничное восхищение этим человеком, который отличался подчас подкупающей наивностью в житейских делах, перешло у Пирухаса в отцовскую привязанность. Он считал своим долгом защищать и охранять своего младшего товарища.

Раз его избили, когда он шел в клуб, думал Пирухас, после митинга непременно ему устроят засаду. Зная гордость и бесстрашие Зет, он хотел предупредить его, чтобы тот не выходил один на улицу, и потом вместе с группой здоровых парней охранять его по дороге в гостиницу. И пусть только тот попробует отказаться, тогда он, его друг, задаст ему хорошую трепку и заставит согласиться.