Земные заботы - [49]

— Вся наша прежняя жизнь, — говорит она, глядя прямо в его заплаканное лицо, — все стало так мелко в сравнении с этой бедой. — Она обнимает его за плечи. — Жизнь бросает нам вызов!

Мария стоит возле широкого окна в самом конце коридора. Она тяжело привалилась к косяку и смотрит вниз на опустевшую стройплощадку, где снег своим белым покровом одел строительные вагончики и механизмы. Ей так хочется поговорить с Сигне, но Сигне спит.

Там вдали раскинулся центр города, в котором она живет, в котором работает. Он шлет призрачный лиловатый отсвет своих огней в черное, низко нависшее небо. Центр города, где жизнь течет бурным потоком. Где жизнь кружит и кружит в замкнутом пространстве. Никогда не иссякающая жизнь.

А на озерах, покрытых тонким ледком, стаи замерзших птиц. Утки и чайки с полузакрытыми мертвыми глазами и застывшей кровью.

Их спрашивают, привезти ли им ребенка.

Андерс кивает.

Могли бы и не спрашивать.

Детскую кроватку неслышно вкатывают в палату. Она стоит перед ними в свете ночной лампы. Они снова одни.

В кроватке лежит малюсенький светловолосый мальчик с закрытыми глазками. Не сразу можно заметить, что он дышит.

Они откидывают одеяльце и смотрят. И ощупывают крохотное тельце.

Что же они видят? Перед ними новорожденный с серьезным физическим дефектом. Но ведь это их сын, их плоть и кровь!

И какой же он трогательный, этот малютка!

Андерс берет своего сына на руки и ходит с ним взад и вперед по палате.

— Я уже люблю этого чертенка.

— Тебя поместят в отдельную палату, — говорит помощница акушерки.

И Тенна вдруг видит, что по щекам у помощницы текут слезы. Она не всхлипывает, не утирает лицо рукавом. Просто слезы проложили две светлые блестящие полоски на ее щеках.

Тенна холодеет.

Нечего им оплакивать ее ребенка. Она сама оплачет, если нужно. Больше это никого не касается.

— Ты умеешь вязать?

— Вообще-то нет, — говорит Мария, поднимаясь на локте.

Рыжая стоит возле ее кровати с маленькой кофточкой в руках.

— А я-то думала, что ты поможешь мне с этим делом. Слушай, чем это у тебя здесь пахнет? Лекарством, что ли?

— Старая добрая датская водка, — говорит Мария и вынимает из тумбочки маленькую пузатую бутылку. — Налить?

Рыжая с удовольствием кивает и присаживается в ногах кровати.

— Видела ты моего сынишку? Не видела? — говорит она разочарованно. — Сегодня муж приходил с ним меня навестить.

Уже ночью открываются двери лифта, и в пустынный коридор послеродового отделения въезжает каталка. На каталке под одеялом лежит утомленная молодая женщина. Ребенка при ней нет. И по этой причине ее поместили в отдельную палату.

Так прошло для Тенны Крещение. День Трех Волхвов.

6 января, тринадцатый день после Рождества.

В этот день солнце снова пускается в путь. После двенадцати дней отдыха, на тринадцатый день оно снова начинает свое вращение — так говорит древнее сказание. Солнце отмеряет священное число дней, когда ничто не должно вращаться — ни колесо, ни сверло, ни прялка. В эти дни делаются предсказания на все двенадцать месяцев будущего года.

В стародавние времена школьники совершали в этот день шествие. Вернее, мальчики, так как девочки тогда в школу не ходили.

Впереди шествия несли бумажные звезды на длинных шестах. Трое из мальчиков были одеты волхвами — Каспар. Мельхиор и Валтасар. Один был вымазан черным и был похож на мавра.

Еще один мальчик с огромным кошельком в руке изображал Иуду.

Рядом с ним шел Иосиф, сгорбленный старик с топором и руке.

И наконец дева Мария несла за спиной младенца Иисуса.

Мальчики шли и распевали божественные песнопения, и люди выходили из домов и долго стояли на пороге, глядя вслед шествию, которое удалялось по главной улице селения.

7 января, вторник

Сразу же после обхода, в смотровой, заведующий отделением спрашивает ее:

— Я слышал, вы расстроены результатом обследования?

Значит, старшая сестра ему передала. Тем лучше.

— У вас есть время поговорить со мной — минутку?

— Да, конечно.

Мария старается припомнить фразу, которую заготовила заранее.

— Дело в том… Как я поняла, многоводье может быть признаком наличия какой-то аномалии…

— Помилуйте, откуда вы это взяли?

Ломает комедию, мелькнуло в голове у Марии.

— Догадаться было нетрудно, — отвечает она, а сердце так и колотится.

Они молча смотрят друг на друга.

— Я бы хотела, чтобы вы сказали мне правду. Мне будет гораздо спокойнее, если вы мне скажете, что именно вам известно и каково ваше личное мнение. Я считаю, что правду скрывать не следует. Это не приносит пользы. Никому и ни при каких обстоятельствах. По-моему, гораздо разумнее жить с открытыми глазами.

Они смотрят друг на друга. В помещении тишина. Мария видит, что врач готов пойти ей навстречу, и продолжает.

— Неизвестность хуже всего, — говорит она. — Допустим, с ребенком что-то неладно, так я же легче приму это и перенесу, если заранее настроюсь.

— Тут я с вами должен согласиться, хотя обычно пациентки как раз и не хотят, чтобы им сообщали слишком много. Предпочитают оставаться в неведении.

— Обещаю вам, что никому не скажу о нашем разговоре, чтобы не было лишних толков, — говорит она и чувствует, что он не слушает. Это явно его не волнует. — Я, конечно, отдаю себе отчет в том, что существует определенного рода ответственность и со стороны пациентов.