Земные заботы - [18]

19 декабря, четверг

В гинекологическом кресле, в помещении за дверью с матовыми стеклами, лежит Карен-Маргрете. На спинке стула висит ее халат в крупных цветах. Сбоку на маленьком столике она видит разные инструменты — зеркало, щипцы, стакан с тампонами, пульверизатор.

Она лежит на спине, высоко поднятые и разведенные в стороны ноги в белых больничных носках покоятся на специальных подставках. Слышно, как зав. отделением натягивает резиновые перчатки и медсестра кладет на живот пациентки свою легкую прохладную руку.

Врач, глядя в потолок, вводит средний и указательный пальцы правой руки во влагалище, ощупывает матку, шейку матки. Левая его рука скользит по поверхности живота. Осторожными движениями прощупывает он ребенка.

Карен-Маргрете старается расслабиться. Она обращает взгляд вверх и чувствует, как все ее тело наливается тяжестью. Дышит ровно и спокойно. Рука врача в ее влагалище словно куда-то отдаляется, и вдруг, к своему изумлению, она ощущает вспыхнувшее где-то глубоко внутри острое чувство блаженства.

Врач вполголоса обращается к медсестре. Она отмечает что-то в карточке.

— Так, спасибо, вы можете встать.

Он стягивает перчатки и листает исписанную историю болезни.

— Вам сорок один. А вашему мужу?

— Пятьдесят два.

— И это будут ваши первые роды. А прежде вам случалось забеременеть? Нет. Здесь вот записано, что раньше вы не беременели.

— Мы представить себе не могли, что нам так повезет, — шепчет она. — Мы оба так счастливы!

— Случаются ли у вас головные боли или головокружения?

— Да, иногда кружится голова.

— А тумана в глазах не бывает?

— Нет, но иногда вдруг начинает болеть голова. Такая противная сверлящая боль.

Его карие глаза улыбаются пациентке. Она благодарно улыбается ему в ответ.

С тех пор как Карен-Маргрете убедилась, что беременна, она только и думает о своем животе. Каждый Божий день. С утра до вечера. Что там внутри. Как оно выглядит. И хорошо ли ему там.

Она была счастлива. У нее прибавилось сил, и на работе она успевала больше, чем раньше. Живот был округлый и упругий. Врач был ею доволен. Кровяное давление несколько повышенное, но состав крови вполне удовлетворительный. Почки в порядке. Никакой отечности. Изредка побаливает голова. А вообще все показатели в норме.

Как это приятно, когда все в норме!

Так было до известного момента. Затем вдруг появились отеки, сначала на щиколотках, а спустя пару дней — и повыше. Слегка поднялось давление, и в моче появился белок. Вокруг нее захлопотали. Не страдает ли она мигренями? Да, случались приступы.

И вот ее положили на сохранение, и на табличке над кроватью появилась надпись «токсическая беременность».

Но сама Карен-Маргрете абсолютно спокойна и уверенна. Ничто не может поколебать ее радость и надежду. Ей должны помочь. И все будет в порядке.

— Если хочешь, я с удовольствием буду присутствовать при родах, — сказал ей муж.

— Ты серьезно говоришь?

— Конечно. Решай сама, как тебе лучше, а я со своей стороны готов…

— Я ужасно хочу, чтобы ты был со мной. Мне это очень поможет. И потом, мы, значит, будем вместе во всем, с самого начала.

Карен-Маргрете вешает свой цветастый халат на спинку стула у кровати, смотрит на свою соседку, семнадцатилетнюю Конни из Хундестеда.

Конни спит. Одеяло вот-вот соскользнет у нее на пол. Карен-Маргрете осторожно поправляет его.

В дверь заглядывает медсестра.

— Вам надо принять фенемал — пятьдесят миллиграмм.

По коридору, скрипя, продвигается большая тяжелая тележка с книгами. Ее тащит высокий молодой человек со светлой бородкой, а замыкает шествие пожилая дама в очках и белом халате, она подталкивает тележку сзади. Тележка останавливается у большого окна перед нулевой палатой.

— Не хотите ли чего-нибудь почитать?

— Спасибо, у меня есть, — говорит Линда, поспешно хватаясь за свою «Роман-газету»: еще навяжут какое-нибудь занудство.

— А вы?

— Мне читать нельзя, — говорит Оливия. Она по обыкновению вяжет, держа вязанье перед самыми глазами.

— Есть у вас что-нибудь про роды? — спрашивает Мария.

— Да-да. Вот, пожалуйста. Книжка называется «Психопрофилактика родов». Ее написала одна из наших здешних акушерок.

Библиотекарь протягивает ей тоненькую брошюрку в голубой пластиковой обложке.

— А простой смертный может это понять?

— Нет ли у вас Карен Бликсен? — спрашивает Гертруда.

Сквозь распахнутую дверь слышен разговор между молодым человеком и окружившим его персоналом отделения.

— Как насчет Агаты Кристи — может, подойдет? А Мария Ланг? Вале и Шёвалль, знаете ли, ничуть не хуже.

Пожилая библиотекарша собралась уходить.

— Не скажете вы мне, что читают люди, лежа в больнице? — говорит Мария. — Очень мне любопытно узнать.

— Что читают? Что читают… Во всяком случае, не слишком толстые книги. Что-нибудь такое, что можно прочесть за день-другой. Больше всего пациенты любят романы, такие, чтобы дух захватывало. А еще документальные истории из времен второй мировой войны, про шпионов, про подводные лодки, про диверсии и переправку беженцев. А также детективы и юмор. Мемуары тоже в ходу. Ну и женщин-писательниц многие любят. И само собой, всяческие руководства по вязанию, по оформлению интерьера…