Земляноиды - [37]
Впрочем, уже через несколько дней она сняла свой безумный дозор, поскольку похожие летние курсы начались у неё самой. Случайно или нет, но в тот же день Игасаки-сэнсэй улучил момент и спросил меня:
– Нацуки? У тебя завтра найдётся свободное время?
– Да…
Время остановилось. В правом ухе зудели электроволны. Что-то говорил Пьют.
– В школе завтра выходной, но я хотел бы провести специальный урок для тебя. Я ведь тебе показывал, где прячу свои ключи? В полдень тебе удобно? Ну вот и договорились… Но ты же понимаешь, что об этом никто не должен узнать? Вот и скажи маме, что идёшь на обычный урок. Поняла?
– Да…
Вечером я совещалась с Пьютом.
– Твой учитель одержим злыми силами, – наставлял меня Пьют. – Им манипулирует Злобная Ведьма, и его необходимо спасти.
Злобная Ведьма уже повредила мне рот и правое ухо. Если я не придумаю, как одолеть её своими чарами, в следующий раз она, скорее всего, просто меня убьёт.
Выживать, чего бы это ни стоило… – повторял мне Пьют, словно копируя голос Юу.
Завтра Злобная Ведьма, овладевшая Игасаки-сэнсэем, выведет из строя всё моё тело. Чтобы придумать, как выжить, у меня есть только эта ночь.
Сунув в рюкзачок Пьюта и косметичку с указкой, я выбралась из дому.
Смыться мне удалось на удивленье легко. Предки с сестрой больше не шпионили за мною, как раньше, – видимо потому, что уже целую неделю я вела себя тише воды.
Тихонько отворив входную дверь, я выскользнула наружу. И тут же придумала кое-что ещё.
Без единого звука я подкралась к чулану с садовым инструментом. Открыла дверцу, шагнула внутрь. И в густом полумраке попыталась нащупать, что могло бы мне пригодиться в битве со Злобной Ведьмой.
– Ай!
Что-то острое вонзилось мне в палец. И я нацепила пару перчаток из тех, что валялись вокруг на полу.
Вооружившись до зубов, я уже закрывала чулан, когда наткнулась ещё и на карманный фонарик. «Где ты раньше был?» – ругнулась я и сунула его в рюкзачок.
А затем я отправилась в дом Игасаки-сэнсэя. Туда, куда он приводил меня после летнего фестиваля.
Всю дорогу, пока я шла, Пьют в моём правом ухе не умолкал.
Быстрее… Ещё быстрее! Если Злобная Ведьма убьёт тебя, весь мир развалится на куски. Только твои чары могут это предотвратить. Держись! Делай всё, чтобы выжить! Чего бы это ни стоило!
Подбежав к дому сэнсэя, я уставилась на свои часики со Снупи. Три часа. В три часа я обычно съедаю свой полдник, подумала я. Как странно обнаружить среди ночи, что бывают и другие три часа.
В отличие от Акисины, ночь на Фабрике – это бескрайнее поле уличных фонарей, в небе над которым не видно никаких звёзд. Несмотря на поздний час, во многих домах горит свет. Хотя что удивляться. Всё-таки это Фабрика по производству людей, которые запрограммированы на то, чтобы даже поздно ночью, не ведая отдыха, производить на свет очередных земляноидов…
Меня вдруг замутило – и прямо на бегу я выблевала содержимое желудка на пролетавший мимо газончик.
Добежав до дома Игасаки-сэнсэя, я нашарила ключ там, где он мне и показывал, – справа от входа, под третьим цветочным горшком. Он сказал, что, как только он позвонит, я должна буду найти этот ключ, чтобы забраться в дом.
– Летом в этом доме никого не бывает. Мы с тобой можем заниматься здесь сколько угодно, никому не мешая… Ведь ты очень прилежная ученица. И очень хочешь у меня учиться, верно? – только и повторял он тогда.
Знает ли Злобная Ведьма о том, что он сказал мне, где ключ?
Но даже с ключом заходить в этот дом было страшно. Я попробовала применить магию выхода из себя, но она не сработала. А в правом ухе всё отчаянней нашёптывал Пьют:
Быстрее! Быстрее! Будешь медлить – Злобная Ведьма наложит заклятье и на тебя! Уничтожь её, пока она не убила тебя! Ты на верном пути, без тебя этот мир разлетится вдребезги! Так что давай! Быстрей!
Ещё быстрей!
Да, я должна спасти мир, повторила я. И, следуя указаниям Пьюта, проникла в дом.
Внутри дома не раздавалось ни звука, а воздух как будто застыл на века.
Может, сэнсэя сегодня вообще нет дома? Я решила заглянуть в его спальню. Если же ни его, ни Злобной Ведьмы там не окажется, придётся уйти домой.
Конечно же, их там нет, повторила я про себя. Чего бояться? Уже совсем бесстрашно, просто на всякий случай, я достала из рюкзака свои орудия – и двинулась к лестнице.
Как и тогда, в первый день, меня опять замутило. Двери с лестницами поплыли, в ушах зазвенело всё громче, ноги мои подкосились – и я медленно осела на пол.
– …цуки! Нацуки! Нацуки!.. – всё звал и звал меня Пьют. Я огляделась. И заметила, что весь интерьер в доме Игасаки-сэнсэя какой-то розовый. То есть розовым было вообще всё вокруг: стены, пол, потолок. Удивившись, я посмотрела на свои руки. Они тоже были розовыми. Словно меня засняли на монохромное фото и проявили только в розовом свете.
Поздравляю, Нацуки! Благодаря твоей магической силе весь мир порозовел! Теперь ты сможешь одолеть Злобную Ведьму! Только быстрей, не тяни!
Голос Пьюта гремел уже на весь дом. Голос Пьюта раскалывал мой череп изнутри. Кое-как поднявшись, я обхватила руками голову – и, ступенька за ступенькой, полезла по розовой лестнице.
Может, на этот раз Злобная Ведьма повредила мне зрение? Рот, глаза, уши… Что будет следующим?
Кэйко Фурукура уже восемнадцать лет подрабатывает в комбини – японском мини-маркете. Она замкнута и не похожа на ровесниц: живёт одна, ни с кем не встречается, не стремится создать семью и найти постоянную работу'. Вся её жизнь подчинена распорядку комбини. где она знает наизусть каждый товар и каждую полку. Однако окружающим Кэйко кажется странной. Она вечно ловит на себе косые взгляды и только и слышит от подруг: «Вот найдёшь себе мужчину…» Но однажды в комбини появляется новый сотрудник, который волей случая переворачивает жизнь Кэйко с ног на голову…
«Ашантийская куколка» — второй роман камерунского писателя. Написанный легко и непринужденно, в свойственной Бебею слегка иронической тональности, этот роман лишь внешне представляет собой незатейливую любовную историю Эдны, внучки рыночной торговки, и молодого чиновника Спио. Писателю удалось показать становление новой африканской женщины, ее роль в общественной жизни.
Настоящая книга целиком посвящена будням современной венгерской Народной армии. В романе «Особенный год» автор рассказывает о событиях одного года из жизни стрелковой роты, повествует о том, как формируются характеры солдат, как складывается коллектив. Повседневный ратный труд небольшого, но сплоченного воинского коллектива предстает перед читателем нелегким, но важным и полезным. И. Уйвари, сам опытный офицер-воспитатель, со знанием дела пишет о жизни и службе венгерских воинов, показывает суровую романтику армейских будней. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Боги катаются на лыжах, пришельцы работают в бизнес-центрах, а люди ищут потерянный рай — в офисах, похожих на пещеры с сокровищами, в космосе или просто в своих снах. В мире рассказов Саши Щипина правду сложно отделить от вымысла, но сказочные декорации часто скрывают за собой печальную реальность. Герои Щипина продолжают верить в чудо — пусть даже в собственных глазах они выглядят полными идиотами.
Роман «Деревянные волки» — произведение, которое сработано на стыке реализма и мистики. Но все же, оно настолько заземлено тонкостями реальных событий, что без особого труда можно поверить в существование невидимого волка, от имени которого происходит повествование, который «охраняет» главного героя, передвигаясь за ним во времени и пространстве. Этот особый взгляд с неопределенной точки придает обыденным события (рождение, любовь, смерть) необъяснимый колорит — и уже не удивляют рассказы о том, что после смерти мы некоторое время можем видеть себя со стороны и очень многое понимать совсем по-другому.
Есть такая избитая уже фраза «блюз простого человека», но тем не менее, придётся ее повторить. Книга 40 000 – это и есть тот самый блюз. Без претензии на духовные раскопки или поколенческую трагедию. Но именно этим книга и интересна – нахождением важного и в простых вещах, в повседневности, которая оказывается отнюдь не всепожирающей бытовухой, а жизнью, в которой есть место для радости.
«Голубь с зеленым горошком» — это роман, сочетающий в себе разнообразие жанров. Любовь и приключения, история и искусство, Париж и великолепная Мадейра. Одна случайно забытая в женевском аэропорту книга, которая объединит две совершенно разные жизни……Май 2010 года. Раннее утро. Музей современного искусства, Париж. Заспанная охрана в недоумении смотрит на стену, на которой покоятся пять пустых рам. В этот момент по бульвару Сен-Жермен спокойно идет человек с картиной Пабло Пикассо под курткой. У него свой четкий план, но судьба внесет свои коррективы.
Перли – молодая домохозяйка, жена бывшего военного со слабым сердцем и мама малыша, вскоре после рождения заболевшего полиомиелитом. Однажды на пороге ее дома появляется незнакомец, который переворачивает ее жизнь с ног на голову. Крепкий, казалось бы, брак Перли рушится у нее на глазах – она не способна поверить в то, что никогда до конца не знала собственного мужа. Сможет ли Перли смириться с неожиданным прошлым своего возлюбленного и будет ли готова бороться за его сердце и душу?
Когда ужин Кореде прерывает очередной звонок ее сестры Айюлы, она уже знает, что от нее потребуется: хлорка, резиновые перчатки, железные нервы и пустой желудок. Ей предстоит спасать нерадивую сестрицу, которая убила уже третьего бойфренда. Кореде стоило бы отправиться прямиком в полицию, но она любит сестру и всегда ее защищает. По крайней мере до тех пор, пока Айюла не начинает встречаться с коллегой Кореде, в которого та безнадежно влюблена…
Дамарис вместе с мужем живет на колумбийском побережье Тихого океана в старой тесной хижине. Дамарис уже сорок, и, несмотря на все старания, они с мужем так и не смогли завести ребенка. Поэтому, когда она случайно находит щенка, тот становится центром ее вселенной и бесконечным источником любви. Все свое время она посвящает уходу за псом – до тех пор пока собака не исчезает, погружая безмятежную жизнь Дамарис в настоящий хаос. Душераздирающий, проникновенный и безжалостный, этот роман открывает иные стороны материнства, любви и сострадания.
Кто сказал, что от проблем нельзя убежать? Накануне своего пятидесятилетия писатель-неудачник Артур Лишь получает приглашение на свадьбу бывшего, которого до сих пор не разлюбил. Пойти на церемонию слишком неловко, но отсиживаться дома – значит признать поражение. А потому, отыскав запылившиеся приглашения на все самые сомнительные литературные мероприятия, он отправляется в кругосветное путешествие…