Земляне против политики - [10]

Кэбмену не терпелось продолжить поездку.

— Поехали же, не отвлекайтесь на клоунов. Как вас там, Мэри-Энн? Извините, фамилию запамятовал.

Интерн вежливо поклонился.

— Её зовут Мэри-Энн? Этим именем прозывают служанок.

— Главное, чтобы заплатила за проезд. Мамзель сказала, что она невеста доктора Хамфри, но тот ей не нравится. Она скрывается от суженого в кэбе, колесит по всей Столице.

— Взгляните на меня, милая барышня. Вы хотели бы познакомиться со мной? Я подчинённый этого коновала, но поймите, мне он тоже не нужен.

Девушка подняла на Симеона синие глаза.

— Я за вас заплачу, добрый молодой человек.

Сначала следовало отвести Эдисона обратно. Тяжкий труд был выполнен.

Дохтур радостно потёр руки. Затем он с той же нарочитой картавостью обратился к пациенту:

— Гомеопатия лечит подобное подобным. Вы со всей очевидностью страдаете dementia praecox[6].

— Чем, простите?

— Не чем, а какой. Вялотекущей. Размягчение и разжижение мозга мы вылечим двадцати одной сигарой.

Сквозь незавидное состояние Эдисон расслышал известие о своей судьбе.

— Двадцать сигар? Вы очумели?

— Не двадцать, а двадцать одна.

— К чему такая точность?

— Точность никогда не бывает лишней. Точность — вежливость политиков.

Из частной клиники Томас Алва Эдисон вышел бодрячком. Табачный дым окутывал каждую клетку его тела, выходил из ноздрей и готов был прорваться сквозь барабанные перепонки. Но что-то ему не нравилось, как пить дать.

Улицу огласил уверенный крик:

— Решено, больше не буду курить! А что получится, если провести антитабачную кампанию? Неплохая идея.

Но нашему непогрешимому правительству он был намерен предъявить претензии.

— Что вы со мной сделали, разрешите полюбопытствовать? — Эдисон тщётно старался сдержать вспыльчивый нрав.

— Мы-то в чём виноваты? Вы приплыли из-за океана, к своей стране и предъявляйте претензии.

— Причём здесь моя страна?

— Вменяемые люди нашу Империю ни в чём не обвиняют, ибо не в чем. А вы слушаете инородцев и верите им. Это всё придумал Наполеон в двенадцатом году.

На его лице обрисовалась недоверчивая мина.

Через две минуты никотин выветрился из заокеанского организма. Гость Столицы вместе со взволнованным Теслой вновь пребывал в гостях у лидеров Империи. Его прочищенную голову озаряли новые идеи, за что Премьер возблагодарил Андрея Ивановича Хамфри.

Для начала отметим, что Глава Державы задал полный подозрения вопрос:

— Что вы вечно жуёте, мистер Эдисон?

— Жевательную резинку, она очищает зубы. Американское изобретение.

— Приличная публика не жуёт какую-то там резинку. Приличная публика жуёт гудрон.

Эдисон едва не выронил изо рта сомнительное содержимое.

Из его бледных уст вышел другой вопрос:

— Скажите мне, любезные, я правильно понимаю работу телеэлектроскопа?

Премьер задумчиво погладил лысеющую макушку.

— Всё гениальное просто. Диск Нипкова построчно превращает изображение в череду электрических импульсов. В приёмнике второй диск Нипкова разлагает сигнал на точки. Когда снимаем, например, новости, перед камерой ставят чёрный фон с надписями. Сами понимаете, звук не передашь. Надеюсь, Тесла поможет с технологией. А с телеэлектрокамерой работает пролетарий.

Не успел Тесла что-либо ответить, как Эдисон взял флаг в руки.

— Я только что подумал, что любой стране не помешала бы электромеханическая машина, которая хранит данные, обрабатывает тексты и вычисляет.

Премьер поднял указательный палец.

— Идея не нова. Бэббидж разрабатывал машину, но она механическая, без электричества. Его сын начал строительство, оно в текущие дни не завершено.

— Принесите мне детали той вычислительной машины, и я всё довершу и доделаю.

— С удовольствием. Хотите, строительство закончится уже сегодня?

Эдисона обуяло недовольство.

— Не вижу оснований верить вам.

— Да что вы, честное благородное слово. Мы пригласим пролетариев и применим идею форсированной индустриализации. Вся надежда на рабочий класс.

Звучит как парадокс, но до самого вечера форсированный пролетариат собирал электрическую вычислительную машину по заветам Бэббиджей и давно готовым чертежам. Эдисон внёс свою лепту, неоценимый вклад. К полуночи агрегат был готов.

В первейшую очередь власти увидели великого изобретателя спящим в неудобной позе, но в глубоком кресле. Его скромный храп отдавал очевидной усталостью. Сего инородного элемента вряд ли можно было изгнать из обиталища каким бы то ни было способом, включая средства вроде серной шашки и персидского порошка. Ничто не требовалось, кроме вежливости. Тесла взял ответственность на себя. Он элегантно прервал сон соперника, вследствие чего властители смогли обратить взоры на Э. В. М.

Там, где недавно стояла модель искусственного спутника, отныне возвышается одно из самых полезных изобретений. Клавиатура ундервуда стояла под тканым экраном средних размеров. Рукоятки перемещали изображение, которое шло на ткань из волшебного фонаря (пусть Эдисон был сторонником кинетоскопа, Тесла настоял на обратном). Памятью машины служила магнитная проволока (на её заморозку ради сохранения данных шла значительная часть бюджета), а в крайнем случае на замену выходила перфолента. Вычислениям были надобны давно известные зубчатые колёса и прочие механические части, свою роль играли реле, внешняя запись же производилась на граммофонные пластинки. Всем этим техническим пиршеством руководил «процессор», чьи обязанности выполнял дворецкий.