Земляки по разуму - [175]

— В коме? — не без сарказма фыркнул нейрохирург, прижимаясь, как и остальные к дальней от пациентки стенке.

— Нет, но…

— Вы чего там шепчетесь?! Где моя одежда? — Саньковская рванула на себе казенную «ночнушку», которая тотчас безропотно расползлась на ее теле, не забыв его продемонстрировать.

Медсестра мышкой, завидевшей рядом даже не кошку, а львицу, пискнула и шмыгнула в дверь.

— Надеюсь, эта утконоска сообразит позвать санитаров, — пробормотал гинеколог.

Психиатр наклонился к уху нейрохирурга и выдохнул еле слышно:

— Я понял. Это предродовое состояние измененного сознания. В средние века считалось, что оно наступает у тех рожениц, которые вступали в связь с инкубами!..

— Заткнитесь, коллега! А не то сейчас нам обоим изменят внешность, — цыкнул на него доктор. — А у меня — руки! — и операция через два часа.

— И правильно сделают, что изменят! — педиатр решительно сделала шаг в сторону Марии. — Мало того, что вы, коновалы, мозги орально трахаете, так еще и грязными лапами туда же. Нет, чтобы заняться прикладной психохирургической пластикой! — женщина сделала еще один шаг к Саньковской. — Дорогая, как я вас понимаю!..

— Не подходи, педи… как тебя там… педигрипальша, черт бы вас всех побрал! — Мария уже ни в чьей поддержке, а тем более такой нематериальной, не нуждалась. — Снимай халат!

Докторша, собиравшаяся сделать еще один шаг, застыла на одной ноге, от неожиданности сохраняя равновесие лишь благодаря титаническим усилиям вестибулярного аппарата, включившего автопилот.

— Мужики! — мощный бюст Саньковской, равно как и весь обнаженный фасад развернулся к консилиуму. — Помогите этой педицапле раздеться!

Врачи, давно привыкшие, что перед ними раздеваются самостоятельно, всем свои видом демонстрировали приступ какого-то сексуального склероза.

— Ну! В первый раз, что ли?! — Мария уперла руки в бедра. — Эй, ты, кому говорю?!

Несмотря на то, что это громогласное «ты» ни к кому лично не относилось, тем более, что взгляд Марии вообще, казалось, смотрел внутрь себя, у психиатра нервы не выдержали. Он подошел к педиатру и начал дрожащими пальцами распутывать узел на халате, одновременно бормоча:

— Это же какое-то насилие над личностью…

— Помогите!.. — прошептала педиатр.

— А я что делаю? Черт, понавязывают узлов, а ты тут как Павлик Морозов… Хм, интересная ассоциация… Откуда? — психиатр начал автоматически погружаться в самосозерцание. — А-а, ведь он был пионером, а значит — завязывал галстуки… Не, не сходится, тогда не было узлов… Ха, но они были у пионеров позже, так что все нормально… Нормально ли?..

— Помогите, идиот!.. — вырвал его в реальность голос коллеги.

— О! Вы еще здесь? Сейчас-сейчас, вот, уже пошло…

— Помогите поставить ногу, она меня не слушается!..

— Это элементарно! Расслабьтесь, как ваш узел. Его уже практически нет, веревки медленно расползаются в стороны… Вот, они уже никогда не были узлом… Вы стоите свободная от проблем на берегу тихого озера… Никакая пробегающая гладь былых проблем не тревожит его поверхности, не беспокоит вас… Вы прочно стоите на земле, а вокруг щебечут птицы, квакают лягушки…

— Я не цапля!!! — взвизгнула педиатр и дернулась.

Все остальное произошло практически одновременно — женщина вывалилась из халата, а Мария, сделав шаг вперед, вырвала его из рук доктора, отшвырнув последнего к остальным. Шлепок психиатра об участок стены, дружелюбно предоставленный ему коллегами, и падение педиатра под кровать тоже не сильно отличались друг от друга не только в аудио, но и в хронологическом плане.

— Террористка! — выдохнул психиатр и сполз по стене.

Из-под кровати квакнула педиатр.

— Ничего, ты меня еще полюбить бы должен, — фыркнула Мария, натягивая халат, который с треском рвущейся материи едва прикрыл ее тело. — Вот как-нибудь съездим в Стокгольм… Ладно, не дергайся, ты не в моем вкусе. Где тут ближайший телефон?

Гинеколог благоразумно промолчал, педиатр снова квакнула, а нейрохирург, которому диагноз «Стокгольмский синдром» явно ничего не говорил, кивнул в сторону двери:

— На посту.

По дороге к двери Саньковская обернулась:

— И всем оставаться на своих местах, пока я не покину ваше паршивое заведение! А вы все услышите, как я его покину!

Вскоре с медицинского поста до ушей врачей, заглушив кваканье педиатра из-под кровати, донеслось требование Марии к какому-то неизвестному им Самохину подать машину к больнице, а также прихватить с собой теплую одежду. Когда вопли наконец-то утихли, нейрохирург подал руку психиатру и голос.

— А вы, коллега, запасливый, — он кивнул на квакающую докторшу, валяющуюся в минимуме одежды под кроватью, — без пациентки таки не остались… Предусмотрительно, не правда ли? Глядишь, — он подмигнул гинекологу, — они и вам снова работку подкинут.

Гинеколог профессионально фыркнул, а психиатр, поднявшись, сказал:

— Спасибо, не ожидал… что она такая впечатлительная…

***

Как и всякая случайность, непредумышленное пребывание Саньковского в сознании имело свои положительные стороны. Так, он увидел, как жуткий клубок распался на клубки поменьше, которые, в свою очередь, превратились в давно невиданных, но в общем-то привычных осьминогов. Ну а когда Семен с шумом перевел дыхание, то совсем не удивился, когда один из них заговорил человечьим голосом, неся, правда, кошмарную околесицу: